Владимир Пашуто - Образование Литовского государства

В. Каменецкий утверждал, что «самым ранним путем к приобретению власти было насилие, принуждение, личная воинственность, умение организовать группу сторонников и подчинить с их помощью массу» [937] Ibid. . С течением веков, видимо уже под властью кочевников, возникали богатые, «старцы», вече и пр. Экономическая сторона этого процесса выпала из поля зрения автора; источник государственности он видел в появлении у руля человека «с сильным инстинктом власти», который, будучи созидателем династии, первоначально на незначительной территории «смелой рукой разрушал старые родовые порядки, распускал или ограничивал вече «старцев» и добытое государство завещал потомкам как собственность уже не рода, а одной династической семьи» [938] Ibid., str. 29. . В результате столкновения кочевников с оседлыми возникли, главным образом в южной Литве, паны литовские. Другой источник формирования знати, относящийся преимущественно к Жемайтии, — вторжения норманнов, которые положили «сильную печать на дальнейшее литовское развитие» [939] W. Кamieniecki-2, str. 34. . Из скудных сведений о набегах норманнов на Подвинье автор сделал вывод о возникновении в Жемайтии мелких государств норманских кунигасов. В результате их трансформации возникли кунигасы литовские [940] Ibid., str. 42. Cp. W. Kamieniecki-4, str. 59–60 (боярство было создано великокняжеской властью). .

Когда на севере под норманским влиянием складывались мелкие государства, с юга на Литву двинулись славяне [941] Ibid., str. 44. ; со стороны Киева в XI в. Литве якобы грозила судьба, постигшая пруссов в XIII в. [942] Ibid., str. 48. Под давлением славян «мозаика мелких княжений» должна была почему-то слиться воедино в Литовское государство [943] Ibid., str. 50. . Так мыслил себе В. Каменецкий многовековую историческую подготовку общества к восприятию созидательной государственной деятельности Миндовга. Неуспех попытки В. Каменецкого решить сложную проблему коренится в том, что автор покинул почву исторических фактов, а главное — игнорировал социально-экономическую основу исторического процесса.

Каковы же выводы, полученные польскими историками по интересующей нас проблеме? Прежде чем говорить об этих выводах, надо учесть следующее.

Политическая борьба вторгалась в польскую историографию столь же неодолимо, как и в русскую. Какой остроты достигала борьба, можно видеть, например, из сборника «Polska i Litwa w dziejowym stosunku» (1914 г.), посвященного пятисотлетию Городельской унии. Он был направлен против идей национального освобождения и самоопределения Литвы. Часть польской буржуазной интеллигенции, страдавшей под гнетом царских русификаторов, когда были оспорены «исторические права» польских панов и буржуазии в Литве, — забила тревогу.

В предисловии к этому сборнику В. Барановский так и писал: «…общественная жизнь и жизнь духовная двух народов, живущих на одной земле — в опасности». Лжепроповедники и фанатики совращают души темных людей, чернят «минувшую совместную жизнь Польши и Литвы, представляя ее но как союз, основанный на свободе и равенстве, но как коварное посягательство на самостоятельность литовского народа. Эта гнусная ложь встречает доверие. Даже лишь вчера с трудом возникшая литовская интеллигенция принимает эту ложь за чистую монету и поддается подлому внушению, не ведая, где его источник» [944] Polska i Litwa w dziejowym stosunku, Warszawa, 1914, str. II–III. . Сборник имел цель «просветить» темных людей, привести факты из истории, ибо, как известно, historia est magistra vitae .

Период империализма характеризуется постоянным интересом польской исторической науки к прошлому Литвы; этот интерес усилился после краха царского самодержавия, победы Великой Октябрьской социалистической революции и образования буржуазно-помещичьей Польши; особенно же возрос он с захватом войсками маршала Пилсудского литовской столицы Вильнюса (1920 г.). Значение литовской тематики было подчеркнуто пятым съездом польских историков (1930 г.).

Польской историографии, возникшей в условиях господства русского самодержавного строя, дворянский, а затем буржуазный национализм мешал объективно освещать прошлое Литвы, пожалуй, не меньше, чем русским дореволюционным историкам шовинизм великодержавный. Агрессивная политика польских панов и буржуазии в отношении Литвы и Советского Союза также наложила свою печать на концепции литовской истории, созданные польской буржуазной наукой. Сильное влияние католической церкви на польскую историографию тормозило научную разработку церковно-политической истории Литвы (выяснение классовой природы католической идеологии, агрессивной политики папской курии и т. п.).

Польской буржуазной наукой была унаследована от дворянской историографии концепция, согласно которой древняя Литва изображалась как отсталая страна, где отсутствовали основные атрибуты государственности и первые литовские князья действовали в роли демиургов, чьи способности определяли ход исторического процесса. Подобно тому, как русские историки начинали подлинную историю Литвы с образования Литовско-Русского государства, так и многие польские историки видели ее истинное начало в литовско-польской унии (см., например, сводные работы А. Прохаски, С. Кутшебы, И. Якубовского, Л. Коланковского).

Понятно, что подобная точка зрения лишала польских историков возможности правильно охарактеризовать и литовско-немецкие отношения, твердо противостоять немецкой националистической концепции, провозглашавшей прогрессивность крестоносного наступления рыцарей на Литву. Не случайно буржуазная польская историография, так же как и русская, не оставила нам цельных монографий ни по истории древней Литвы, ни по истории древних пруссов, ни по истории литовско-немецких отношений, — это справедливо отметили в своих историографических обзорах и С. Заянчковский [945] S. Zajączkowski-6, str. 148. , и Г. Ловмяньский [946] Н. Lоw'miański-8, str. 3. .

Сказанное выше помогает более правильно оценить взгляд тогдашней польской науки на проблему образования государства в Литве.

Зачинатель научного изучения истории древней Жемайтии С. Заянчковский определил границы этой территории, осветил значение Жемайтии для древней истории Литвы; он пересмотрел и отверг традиционное мнение немецкой историографии (на котором настаивал Р. Крумбгольц) об идеальных побуждениях политики Ордена в Литве [947] S. Zajączkowski-1, str. 43. . Это исследование во многом облегчает понимание исторических условий объединения литовских земель под властью Миндовга.

При всем том автор не только не решает, но и не ставит проблемы образования государства в Литве. Он устанавливает, что в Жемайтии, как и в остальной Литве, возникли «мелкие государствица ( drobne państewką ) во главе с князьями»; эти «государствица», соединяясь, «образовали большие политические организмы» [948] Ibid., str. 45. , но автор не вдастся в изучение причин их происхождения, оставляя это «до особого исследования» [949] Ibid., str. 44. .