Владимир Пашуто - Образование Литовского государства

Понятно, что свою книгу автор не отяжелил анализом взаимосвязи политики с экономикой, культурой и пр. Если классическая буржуазная наука много сделала для изучения экономической истории, для раскрытия ее связей с политикой и пр., то в новейшей американской историографии вошло в моду писать очерки политической истории, не затрудняя ни себя, ни читателя размышлениями над коренными проблемами и закономерностями истории. Таков символ веры прагматической философии: закономерно то, что служит интересу «мировой державы». Так поступил и О. Галецкий, который утверждает, что «знание основных политических событий», как они изложены в его труде, «является необходимой, обязательной основой последующих штудий в культурной, социальной и экономической областях» [988] Ibid., р. VI. .

Вульгарная социология превращается таким образом в основу профессиональной исторической подготовки.

В число «пограничных государств» западной цивилизации О. Галецкий включил и Литву. Каким же образом представлена здесь ее история? Она рассматривается под углом зрения «подъема и падения католических королевств Галича и Литвы» [989] Ibid., р. 79. , хотя ниже автор сам признает, что «оба католические королевства к востоку от Польши не представляют собой ничего, кроме недолговечного эпизода» [990] Ibid., р. 81. . Спрашивается, к чему же этим эпизодом подменять богатую и яркую историю Галицко-Волынской Руси и Литвы?

Последующая история Литвы сведена автором к экспансии на Востоке и обороне на Западе [991] Ibid., р. 110–114. , притом автор позволил себе утверждать, что в отношении этой экспансии русский народ «оставался практически пассивным» [992] Ibid., р. 110. . Автор пишет так, как будто он не знает о восстаниях в Полоцке и Смоленске, не знает, что русский народ под руководством московского правительства положил предел экспансии и литовских, и польских феодалов на Восток.

Таков вклад О. Галецкого в американскую агрессивную пропаганду.

Г. Пашкевич, в отличие от О. Галецкого, не порвал еще с научной формой изложения истории, сопроводив свою новую книгу «Происхождение России» солидным научным аппаратом и обширной библиографией. Основная часть его книги посвящена истории древней Руси, и мы не будем ее сейчас касаться, ибо это отвлечет нас в сторону от предмета, а сосредоточим свое внимание на том разделе монографии, который касается истории Литвы [993] Н. Рaszkiеwiсz-11, рр. 185–254. . Литовская тема в сущности занимает в этой книге подчиненное место — в качестве политического аргумента в пользу пропаганды норманской теории.

Казалось бы, именно образование Литовского государства, не знающее призвания иноземных династий, давало повод для размышлений об отсутствии универсальности у принятой норманистами теории. Но нет, автор нашел свой очень своеобразный угол зрения на литовскую историю. Г. Пашкевич — норманист, он полагает, что Русь, русские — это первоначально православные норманны, по крещении передавшие свое наименование восточным славянам. Русские, следовательно, не этническое, а религиозное понятие. Автор так и пишет, что православные греки, норманны, финны, литовцы — все это русские [994] Ibid., р. 228. Справедливой критике работу Г. Пашкевича подверг Г. Ловмяньский (см. Н. Lowmiańskii3, str. 84–88). . Отсюда делается соответствующий вывод — русского народа ( nation ) не было.

Какую же пользу для норманизма видит автор в литовской теме? А вот какую: он считает одним из основных и требующих более подробного рассмотрения вопрос о том, «действительно ли могли норманны, имея в виду их ограниченные силы, господствовать на бескрайних пространствах европейского Востока?» Попытка ответить на этот вопрос и сделана в третьей части книги, «посвященной литовской экспансии на Восток, и сравнению ее с более ранними действиями варягов» [995] Н. Paszkiewicz-11, р. 181. .

Итак, перед намине история литовского народа, а история литовской экспансии на Восток главным образом в XIII–XIV вв. [996] Ibid., р. 186. Не удивительно поэтому, что в книге Г. Пашкевича не содержится ничего принципиально нового по истории Литвы в сравнении с тем, что было в его более ранних работах. И в этой книге автор обошел коренную проблему образования государства в Литве. Он исходит из того, что Литве в XIII в. требовалось от ее соседей больше, чем она могла им дать. Это породило грабительские войны. Что возникновение подобных войн свидетельствует о крупных сдвигах внутри самого литовского общества, — это автор оставил без внимания. Его интересует главным образом образование великокняжеской династии, которая происходит из среды князей — организаторов грабительских походов [997] Ibid., р. 195. . «Поворотный момент» истории составляет правление Миндовга, который объединил страну силой, оружием, деньгами, брачными связями [998] Ibid., р. 198–199. .

Происхождение династии интересует автора потому, что ей он приписывает поистине чудодейственную силу. Перед нами монархическая история Литвы, построенная на принципах вульгарного биологизма: «Литовская экспансия в славянские земли началась в первую очередь из потребностей правящей династии, которая была вынуждена обеспечить землями своих членов. Рост великокняжеской семьи вел к расширению литовских границ. Страна могла лишь выиграть от такого развития, как это и было на деле до тех пор, пока сохранялись дружеские отношения среди различных отпрысков династии» [999] Ibid., рр. 206–207. .

Порывая с теми достижениями науки, которые ярко выражены в работах М. К. Любавского, Г. Ловмяньского и других, автор идет вспять к Ф. И. Леонтовичу, полагая, что в Литве господствовал некий семейный принцип правления и что от плодовитости ее великих князей зависела активность внешней политики страниц

Автор весьма подробно изучил наступление литовских князей и бояр на Восток, умелое использование ими политической раздробленности на Руси. Этот материал может быть применен при характеристике тех трудных исторических условий, в которых началось объединение русских земель вокруг Москвы.

Г. Пашкевич не отрицает большую роль, которую сыграли славяне в истории Литвы, — «литовцы не разделили судьбу пруссов и латышей лишь потому, что они мобилизовали под своей властью славян для обороны» [1000] И. Рaszkiеwiсz-11, р. 233, ср. р. 205. . Он находит причинную связь «между завоеванием славянских территорий и укреплением в Литве централизованной политической власти. Это развитие было соотносительным». Автор ставит этот вопрос абстрактно, а между тем его утверждение справедливо лишь для времени становления литовского раннефеодального государства, до времени, пока в разоренной монгольскими захватчиками Руси не возник новый национальный центр — Московское великое княжество.