Андрей Прокопьев - Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648

Различные мнения историков со всей очевидностью указывают на сложную диалектику лютеранской конфессионализации. По меньшей мере можно видеть две взаимосвязанные стороны укоренения евангелической конфессии — « консервативную », в смысле направленности на сохранение уже имевшихся социальных нормативов, и « эволюционную », ускорявшую тенденции, наметившиеся до Реформации. Лишь в последние годы были предприняты крупные обобщающие исследования по вопросу воздействия лютеранства на повседневную культуру населения и практику светской власти. Вольфганг Зоммер и Томас Кауфманн среди прочего особенно подчеркивают роль апокалипсических мотивов на формирование духовной ауры и на рефлексии светской половины общества. Эсхатологический накал не только не растаял в горниле реформационной борьбы первой половины века, но и с новой силой заявил о себе в период созидания единой догмы, в спорах ортодоксов и «филиппистов». Уже Шмалькальденская война рассматривалась лютеранской пропагандой началом вселенского Армагеддона, последним поединком с пособниками Сатаны перед вторым Пришествием. Одной из дат Судного дня фигурировал 1588 г., позже о сроках мира спорили в преддверии и в ходе Тридцатилетней войны. Апокалипсический настрой всецело проистекал из характера самой Реформации как возглашения Нового Завета — последнего перед Пришествием, и щедро подпитывался знаменитыми пророчествами самого Лютера, неоднократно переиздававшимися во второй половине реформационного века. Повышенная нервозность, охватившее лютеранские земли во второй половине XVI в., ожидание вселенской развязки, содействовали общественной консолидации и активному вмешательству светской власти в обстоятельства духовной жизни подданных. Так формировалась в частности традиция покаянных треб, занимавшая центральное место в формах евангелического благочестия: покаяние во грехе — пролог обретение веры, ведущей по пути спасения. В Саксонии покаянные требы в виде цикла молитв были узаконены при курфюрсте Августе I и закреплены при его внуке Христиане II в 1602 г. В тоже время проблема соотношения «консервативного» и «эволюционного» начала под влиянием духовного климата лютеранского ареала остается все еще не до конца разработанной, хотя целый ряд аспектов побуждает скорее со скепсисом относится именно к возможностям принципиального «обновления»: единение власти и общества на основе веры требовала строжайшего сохранения и догматических и институционных нормативов как гарантов успешного противостояния с внешней опасностью и оправдания в преддверии Судного дня.

Сращивание вновь возникших церковных структур с территориальной властью , воплощенное в многочисленных церковных уложениях второй половины XVI в., было неизбежным следствием предшествующего развития. Оно во многом продолжала традицию патронажа светской власти над духовными институтами, наметившуюся в позднее средневековье, усиливало организующий элемент светской власти и вместе с тем — властные функции церковных инстанций. Но при том и сами князья ощущали себя ответственными за судьбы и «чистого учения», и новых церковных структур. Мы видим скорее партнерские, шедшие по линии взаимопомощи, отношения между лютеранским духовенством и светскими властями. Несмотря на большие полномочия, предоставленные светской власти, речь не шла о жестком диктате, о произволе «секулярных» интересов, превращавших евангелическую церковь в служанку «государственных потребностей». И светские учреждения, и духовные соединялись в лоне, одной конфессии и были обречены на компромисс. Пусть временами отдаленно, но это напоминало старое партнерство католической церкви и светских властей до Реформации.

Вместе с тем очевидна консолидирующая роль лютеранской конфессионализации. Новая вера и соответственно церковные инстанции были обращены ко всем сословиям. Все были едины во Христе. Универсализм лютеранства продолжал универсализм католичества. Организация церкви соответствовала концепции тесного взаимодействия светских сословий и духовенства: дворянство действовало на руководящих постах в высших надзорных учреждениях, в то время как представители бюргерства были на должностях приходских пастырей, учителей и суперинтендантов. Причем если реформационное движение изначально рисовалось прежде всего как движение городское, то по прошествии полувека вновь возникшие церковные инстанции охватывали все три ведущие социальные силы: дворянство, представленное на верхних этажах управления, бюргерство в качестве среднего звена и собственно сельскую общину, образовывавшую в большинстве регионов ячейку евангелической церкви. Новая церковная организация — при всех ее издержках! — не только утверждала незыблемость сословных границ, но и объединяла общество, не оставляя без внимания даже самые маргинальные группы, введенные под общую церковную и соответственно — правительственную опеку. Множество проблем, перед которым оказались различные группы населения в период Реформации, теперь подлежало решению соединенными усилиями духовной и светской администрации. Тем самым был открыт еще один важный канал к умиротворению общества, к институционно-правовому решению возникавших конфликтов.

в) Развитие Реформации после 1555 г. Территориальная экспансия лютеранской Реформации не была остановлена решениями Аугсбургского мира 1555 г. Вплоть до 70–80 гг. XVI в. наблюдается расширение лютеранского ландшафта Империи. География Реформации приобретает характерные черты: наибольший прогресс заметен на северо-западе Империи, вблизи главных лютеранских метрополий Саксонии и Бранденбурга. Весьма внушительными предстают успехи и на западе, на берегах Рейна и в пфальцских владениях, в меньшей степени — в Эльзасе и Швабии. Крупных побед добились сторонники Аугсбургской конфессии и в восточном секторе, в наследственных землях Габсбургов, зато южные земли — Бавария, часть франконских владений — оказались слишком прочным больверком католицизма, чтобы позволить утвердиться там евангелическому учению. Лютеранская Реформация словно «обтекала» с двух сторон южную половину Империи, образуя своеобразные восточные и западные потоки.

На северо-западе протестантизм особенно ощутимо распространялся в Вестфалии , где к концу века в лоне лютеранства оказалось епископство Минден . Во владениях герцогов Клеве и Юлих-Берг наблюдалось увеличение лютеранских общин без конверсации князей, сохранивших верность Старой Церкви. В соседних нижнесаксонских землях было покончено с последним анклавом католицизма после перехода в протестантизм в 1568 г. герцога Юлия Младшего Брауншвейг-Вольфенбюттельского , что стало официальной датой завершения Реформации в северном секторе Империи. На среднем Рейне важнейшим событием стало обращение в евангелическое вероисповедание пфальцских Виттельсбахов: в 1556 г. — курфюршества Пфальцского ( вместе с Верхним Пфальцем ), в 1557 г. — Пфальц-Зиммерна (рейнское левобережье). Южнее в лютеранство перешла большая часть рыцарства Нижнего Эльзаса и бассейна Саара, графство Эберештейн и сеньория Герольдсэкк. К востоку от Рейна Реформация была введена в Лёвенштейне, Лимпурге, Гогенлоэ, Оттингене, Визенштейге, Вертхейме. На юго-западе лютеранство утвердилось в землях маркграфства Баден-Пфорцгейм (позже— Баден-Дурлах ) в 1556 г. и в «кондоминате» маркграфов Баден-Баденских (1558–1567).