Денис Хрусталёв - Ледовое побоище в зеркале эпохи [Сборник научных работ, посвященный 770-летию битвы на Чудском озере]

В начале сентября 1240 года ливонское войско появилось в Псковской земле. В его составе были отряды дерптского епископа, братьев-рыцарей и вассалов Ливонского ордена, а также дружина русского князя Ярослава Владимировича, которого русский летописец называет руководителем всего похода [969]. Вряд ли это имело место, хотя подобное высказывание может свидетельствовать о намерении летописца акцентировать участие князя, действия которого, безусловно, находились в зоне самого пристального внимания изборян и псковичей.

16 сентября ливонцы подошли к Изборску, и, как сообщает ЛРХ «в замке не возрадовались их приходу» [970]. Город был взят штурмом, в ходе которого погибло около 600–800 человек, после чего был разгромлен высланный ему на помощь псковский отряд во главе с воеводой Гаврилой Гориславичем [971]. Подойдя к Пскову, крестоносцы осадили его, но взять смогли лишь неделю спустя. По сообщению летописи, там были взяты в заложники сыновья знатных псковичей, что должно было повлиять на окончательное решение о сдаче города, в котором проновгородская партия по-прежнему была сильна [972]. Примечательно, что посаженных в Пскове двух немецких фогтов поддержала часть псковского населения во главе с Твердилой Иванковичем. Последних-то и критикует советская историография, называя их изменниками [973]. Вместе с тем не стоит забывать, что и русские летописи и ЛРХ говорят о том, что и под Изборском и под Псковом, как и в 1233 году, ливонцы встретили сопротивление, вызванное нежеланием впускать немцев в город. В данной ситуации можно согласиться с мнением Е.Л. Назаровой и признать, что появление ливонцев под Псковом не было внезапным, и у псковичей была возможность подготовиться к обороне. В сражении с немцами приняли участие молодые представители боярских родов, стоявших на проновгородских позициях, которые и были взяты в заложники, чтобы вынудить власти сдать Псков. И поскольку помощь из Новгорода не приходила, сторонники союза с немцами убедили остальных сделать это [974].

Однако существует мнение, что «захват» Изборска и Пскова рыцарями Ливонского ордена, возможно, представлял собой лишь временный ввод ограниченного военного контингента в пределы Псковского княжества, произведенный по просьбе законного правителя Пскова князя Ярослава Владимировича [975], который тем самым хотел, прежде всего, покончить с претензиями Новгорода на управление Псковской землей, а также заключить с ливонскими немцами договор о границе, которая должна была проходить, скорее всего, между Изборском и Псковом. Территориальную уступку, о которой сообщает документ 1248 года, можно, таким образом, рассматривать как плату за услугу, оказанную орденом псковскому князю. Обоснованности данной позиции придает то, что сведения на этот счет содержат не ливонские, а псковские источники. Это позволяет нам считать, что псковские летописцы, не скрывавшие факт сотрудничества псковского князя и части псковичей с немецкими рыцарями, а также того, что Изборск являлся предметом договора русского князя с магистром ордена, воспринимали это как нечто обыденное.

Псков оставался под властью ливонцев до начала 1242 года. Вероятно, что ни сторонники, ни противники Ярослава Владимировича не были довольны присутствием рыцарей в городе и его округе, и потому в марте 1242 года подошедший к городу Александр Ярославич с большим войском без труда освободил от них Псков [976]. Условием такого освобождения для Пскова было требование принимать у себя наместников и других представителей администрации, присылаемых из Новгорода, что означало безоговорочное признание в Пскове верховной власти князя Александра.

Подводя итог вышесказанному, хочется сказать, что события, происходившие в Пскове в 30–40-х годах XIII века, дают ключ к пониманию отношений Северо-Западной Руси с Ливонией и Ливонским орденом. Во-первых, находясь в непосредственной близости к ливонской территории, Псков был заинтересован в установлении добрососедских отношений с западными соседями, что гарантировало ему нерушимость границ, установление и развитие торговых связей с ливонскими городами и право на сбор дани в приграничных землях. Во-вторых, его разногласия с Новгородом по вопросам внешней и внутренней политики и стремление к независимости также подталкивало псковичей к установлению союза с ливонцами и совместным выступлениям против Новгорода, что привело к возникновению у псковской правящей династии прочных уз, в том числе династических и, возможно, вассальных, с ливонскими государями, прежде всего с теми, чьи владения примыкали к псковской границе — дерптским епископом и орденом. В-третьих, именно политика псковских князей, вынужденных бороться за свое княжество с Новгородом и его сторонниками в Пскове, способствовала усилению присутствия ливонцев в данном регионе и сделала Псков «слабым звеном» в обороне западных русских рубежей. И наконец, в-четвертых, надо отметить, что политика псковских князей, направленная на поддержание военно-политического союза с ливонскими немцами, не получила в Пскове широкой поддержке. Можно предположить, что причиной того стало откровенное стремление аннексировать часть псковской земли (главным образом, Изборск), которое дерптский епископ и орден продемонстрировали в 1236–1240 годах.

Разгром Ливонского ордена Александром Невским на льду Чудского озера, произошедший 5 апреля 1242 года, несомненно, принадлежит к числу знаменательных событий российской истории, хотя многое, что связано с ним, в современной отечественной историографии все еще не имеет однозначной оценки. Среди причин того следует назвать, во-первых, идеолого-политическую направленность разработки самой темы, которая предопределяла отношение историков к Александру Невскому и его победам на протяжении длительного периода [977]. Так, например, в советской историографии, в рамках которой видение проблемы сформировалось в годы Великой Отечественной войны и «холодной войны» послевоенного периода, Ледовое побоище рассматривалось как судьбоносное событие международного масштаба, смысл которого состоял в избавлении Руси от крестоносной агрессии [978]. Эта идея нашла блестящее воплощение в фильме С. Эйзенштейна «Александр Невский», снятом в 1938 году [979]. Западноевропейские историки предлагают по поводу Ледового побоища собственные суждения. Дж. Феннел, например, не видел оснований считать это сражение крупным и судьбоносным, как это делали советские историки [980], а современные немецкие историки склонны видеть в нем всего лишь неудачный для Ливонского ордена пограничный инцидент [981]. Подобного мнения в настоящий момент придерживаются и некоторые российские исследователи, такие как В.И. Кулаков и А.Б. Грачёв [982].