Юрий Селезнев - Куликовская битва в свидетельствах современников и памяти потомков

Выразив свою покорность и заплатив дань, рязанский великий князь, тем не менее, не спешил примкнуть открыто к антимосковской коалиции. Олег Иванович «послал к князю Дмитрию весть лестную, что: Мамай идет со всем своим царством в мою землю Рязанскую на меня и на тебя…» [752]. Русские книжники назвали это известие лживым. Возможно, они считали, что, говоря о наступлении ордынцев на Рязанскую землю, Олег Иванович как бы говорил о своей поддержке коалиции князей Северо-Восточной Руси.

Жесткие обвинения в измене, сыпавшиеся на голову рязанского великого князя в источниках о Куликовской битве, очевидно, были вызваны тем, что, приняв обязательства союзника по отношению к правителю Москвы, в этот грозный час он не собирался исполнять их в полном объеме. Позицию Олега Рязанского хорошо выразили слова, вложенные в его уста автором «Сказания о Мамаевом побоище»: «Кому господь поможет, тому присягну» [753]. Автор «Летописной повести о Куликовской битве» называл Олега Рязанского не желающим понять «яко жерече Христос: Ют нас изидоша, а на ны быта"» [754].

Олег Рязанский поддерживал переговоры и с ВКЛ. «Летописная повесть о Куликовской битве» называет имя боярина, ведшего от его лица переговоры с литовским князем Ягайло. Это был потомственный дипломат Епифан Кореев [755]. В «Сказании о Мамаевом побоище» говорится об особой активности Олега Рязанского, призывавшего Мамая и Ягайло скорее начать наступление на Русь. Он как будто надеялся силами внешнего врага решить внутренние проблемы Руси. Полагая, что, узнав о грандиозном нашествии, Дмитрий Иванович убежит из Москвы, оставив беззащитными свои земли, Ягайло и Олег Иванович надеялись без боя захватить города Московского великого княжества и закрепить их за своими потомками [756]. В памятнике подчеркивается, что именно об этом просили Мамая послы из ВКЛ и Рязанской земли. Олег Иванович надеялся, что темнику удастся устрашить Дмитрия Ивановича огромным количеством своих войск. Тогда, по данным «Сказания о Мамаевом побоище», рязанский великий князь мог рассчитывать на участие в разделе Северо-Восточной Руси. Однако говорить о реальности подобных планов нет возможности. По всей видимости, мы видим представления автора источника о том, как могли развиваться события 1380 г., а не достоверную информацию.

Столь же сомнительны другие данные «Сказания о Мамаевом побоище» об отношениях Мамая с Олегом Ивановичем. По данным источника, темник выдвинул ему жесткое условие для получения прав на добычу — обязательное участие в походе против великого князя Дмитрия Ивановича [757]. Тогда рязанский великий князь «послал Мамаю на помощь силу свою». Едва ли эти войска стремились успеть на Куликово поле к решающему сражению. Однако они должны были выступить в поход, чтобы изобразить присоединение рязанского войска к военным силам Мамаевой Орды. Дмитрий Иванович Московский узнал об этих действиях князя Олега Ивановича гораздо позднее — спустя несколько дней после победы над Мамаем [758].

Таким образом, можно констатировать, что в планах Мамая было намерение в союзе с правителем ВКЛ и зависимыми русскими князьями (например, Рязанским) в начале осени 1380 г. вторгнуться в пределы Северо-Восточной Руси и нанести решающее поражение великому князю Дмитрию Ивановичу и его союзникам. Однако эти планы были нарушены скоординированными действиями русских князей, а также развитием внутриполитической ситуации в Орде. Немаловажную роль в нарушении стратегических замыслов сыграла позиция Олега Ивановича Рязанского, которую можно определить как вооруженный нейтралитет. Великий князь Дмитрий Иванович, вероятно, изначально планировал встретить противника на окском рубеже. По всей видимости, узнав о времени соединения войск своих противников от рязанских послов, он начал собирать к концу августа свои рати в Коломне. Но ни Мамая, ни Ягайло к запланированному сроку на Оке не оказалось. И тогда великий князь Дмитрий Иванович начал медленное движение навстречу своему главному противнику — Мамаю.

Первые известия о готовящемся нападении великий князь Дмитрий Иванович получил в Москве в августе 1380 г. Его тайные сторонники в Орде сообщили, что в Крыму Мамай собирает войско. Это свидетельствует о наличии военной разведки у правителя Москвы в стане врага [759]. Узнав о приготовлениях Мамая к походу на Русь, великий князь Дмитрий Иванович поспешил известить об этом своего двоюродного брата Владимира Андреевича. Они начали сборы ратей из Владимирского и Московского великих княжений, а также других земель Руси [760].

По всей видимости, в конце лета 1380 г. Москва должна была напоминать растревоженный улей. Из города мчались гонцы великого князя. Они держали путь к его союзникам, которые должны были оказать обещанную ранее помощь. В Москве собирали вести из степей. Приезжие из южных пограничных рубежей сообщали, что Мамай встал за рекой Дон. Вскоре гонцы принесут новую весть: Мамай ожидает своего союзника — литовского великого князя Ягайло. Приедут в Москву и послы рязанского великого князя Олега Ивановича. Умолчав о том, что их сюзерен в очередной раз выразил покорность Мамаю, они сообщат, что воины темника кочуют у границ Рязанской земли и подтвердят, что на помощь Мамаю идет рать из ВКЛ [761].

Вскоре в Москву приезжают послы от темника Мамая. Он требовал заплатить ему не ту дань, которую его Орда должна была получать по договору с великим князем Дмитрием Ивановичем, а сумму, которую Северо-Восточная Русь платила Орде при хане Джанибеке (1342–1357) [762]. Вероятно, регулярные и экстраординарные сборы сына могущественного и сурового хана Узбека составляли значительную сумму. Ведь о его дани вспоминал не только Мамай в 1380 г., но и правитель Орды Едигей в своем послании великому князю Василию I Дмитриевичу в 1408 г. [763]Хан Джанибек требовал отдельных выплат от каждого русского князя, а в последний год своего правления он получил из Руси еще один дополнительный «запрос». Однако раздробленная на ряд независимых улусов Орда не могла в 1370-х гг. остановить усиление ВКЛ и Северо-Восточной Руси и требовать с них столько, сколько собирали ханы во времена ее наивысшего могущества. В 1371 г. Мамай, подтверждая великому князю Дмитрию Ивановичу ярлык на Владимирское великое княжение, вероятно, заключил с ним новый договор. В нем должна была идти речь о более меньшем «выходе». Существует возможность того, что в феврале 1379 г. при выдаче ярлыка претенденту на митрополичий престол от Москвы Михаилу-Митяю мог быть заключен новый договор. В условиях нестабильного положения в Орде и стремительного наступления Токтамыша на ее центральные улусы Мамай мог пойти на новые уступки и вновь снизить сумму «выхода». В любом случае дань в Мамаеву Орду русские князья перестали платить после того, как в 1374 г. с ней началось «розмирье». В 1380 г. Мамай потребовал не просто восстановить выплату дани, но и значительно увеличить ее размер. Опытный правитель едва ли надеялся достигнуть желаемого простыми переговорами. Однако, отправляя посольство в Москву, он хотел усыпить бдительность великого князя, чтобы выиграть время и нанести внезапный удар по Северо-Восточной Руси.