Николай Борисов - Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины

Приведенные примеры далеко не исчерпывают богатейшего содержания миниатюр, составляющих «живописное» повествование о Куликовской битве. Полная расшифровка содержания изобразительного материала возможна только в результате тщательного сопоставления всех параллельных сюжетов во всех имеющихся лицевых списках, скрупулезного и всестороннего изучения миниатюр с позиций истории культуры. Но даже анализ отдельных изображений и сопоставление отдельных сюжетов наглядно демонстрирует перспективность отмеченного направления в изучении миниатюр.

Уже сейчас можно предположить, что архетип лицевого «Сказания» был создан не позднее 1472 г., на что указывает изображение «старого» московского Успенского собора. Непреходящая значимость Куликовской битвы для истории средневековой Руси способствовала популярности лицевых списков «Сказания» и дальнейшему развитию изображений. Иными словами, изображения подвергались редактированию. Наиболее серьезная правка миниатюр произошла во второй половине XVI в., скорее всего в 70–80-е годы. В последующее время изменения касались лишь отдельных деталей.

Одно из основных достоинств рассматриваемого комплекса изобразительных источников в том, что в них творчески осмысливаются различные эпизоды, связанные с Куликовской битвой, расставляются свои акценты, отражается культурно-историческая среда бытования представлений об одном из величайших событий русской истории.

Легенда об основании Николо-Угрешского монастыря под Москвой Дмитрием Донским в память победы на Куликовом поле достаточно хорошо известна: когда Дмитрий Донской выступил против Мамая, по дороге на Коломну, в пятнадцати поприщах (верстах) от Москвы, явилась ему над древом икона святителя и чудотворца Николы. Возвращаясь с поля Куликова той же дорогой, Дмитрий Иванович отслужил на этом месте благодарственный молебен и обещал основать монастырь. В фондах Государственного Исторического музея находится памятник изобразительного искусства, посвященный этой теме, — прорись 80–90-х годов XVII в. с иконы того же времени, на листе размером 35×28 см [951]. На лицевой стороне листа (илл. 38), в центре, изображен момент чудесного явления иконы Николы над древом, справа — лагерь русских войск; на втором плане, за холмами, показан эпизод битвы; слева на переднем плане — сцена посещения князем построенного им по обету монастыря. На горизонте вырисовываются контуры «стольного града» — стены и башни Кремля, колокольня Ивана Великого, главы московских соборов. Из-за дальнего горизонта поднимается солнце. Над иконой Николы, на верхнем поле листа, изображение Спаса облачного с державой. Изображение окружено точечной рамкой. Оттиск выполнен сажей и киноварью с подцветкой кромки холмов, размытой сажей; сажей подцвечены и кроны деревьев за холмами, и кусты у нижней кромки листа. Над отдельными деталями изображения поставлены буквы, обозначающие цвет при «роскрыше».

На обороте листа, против каждой сцены помещены следующие надписи, раскрывающие смысл изображения:

I. «Благоверный и великий князь Димитрий Иванович поиде с Москвы с воинством своим противу безбожного царя Мамая» (слева вверху).

II. «И отыде 15 поприщ от царствующего града Москвы и ста в шатрах на поле. И виде образ Святаго и великаго отца Николы над древом стоящь» (слева внизу).

III. «Благоверный и великий князь Димитрий Иванович побеждая безбожного царя Мамая» (справа вверху).

IV. «Егда возвратися по победе безбожного царя Мамая нато место монастырь созда во имя Святаго и великаго отца Николы Зовомый «Угри» (справа внизу).

Сейчас нам известны два ранних варианта текста легенды о явлении иконы Николы Дмитрию Донскому. Один из них — на обратной стороне листа рассматриваемой прориси; второй — в сборнике смешанного содержания конца XVII — начала XVIII в. [952] Оба варианта очень близки между собой, очень кратки, деловиты.

Обычно основание монастыря исследователи относят к 1380–1381 гг. [953] В подтверждение этого зачастую приводится икона Николы с клеймами из Николо-Угрешского монастыря, которую часть исследователей датирует 80-ми годами XIV в. [954], но существует точка зрения, что она относится к первой половине XV столетия [955]. Исследования последних лет позволили архитекторам-реставраторам предложить реконструкцию древнейшего Никольского собора, создание которого относят к 80-м годам XIV в. [956] В литературе есть упоминание о том, что в Троице-Сергиевой лавре хранилась книга, списанная настоятелем Николо-Угрешского монастыря по благословению Троицкого игумена во второй трети XV в. [957] А. Ратшин, ссылаясь на «достоверные источники», приводит сведения, что Дмитрий Донской в 1381 г. построил первый деревянный храм, посвященный Николе, и основал иноческую обитель, а первый каменный храм возводится в XV в. [958] Во всяком случае, большинство исследователей очень осторожно, с оговоркой «по легенде», относят основание монастыря к 1380–1381 гг. В летописи же упоминание о монастыре появляется только в 1479 г. [959]

Таким образом, в письменных и художественных памятниках XIV–XVI вв. не отразились даты основания монастыря и возникновения легенды.

Для атрибуции прориси необходимо последовательно рассмотреть, в каких случаях обращались наши предки к образу Николы-защитника, каким образом Никола, «скорый помощник» против «своих поганых», появляется в одном изображении с Димитрием Донским — реальным героем Куликовской битвы. Ответ на эти вопросы также поможет нам датировать легенду об основании Николо-Угрешского монастыря, положенную в основу созданной иконы и прориси с нее.

Почитание Николы как покровителя города и защитника Руси от врагов начинается с XIII в. Именно к этому времени и относится возникновение иконографического типа «Николы Зарайского» [960]. Широко известны такие иконографические изводы, как «Никола Можайский» начала XIV в., «Никола Великорецкий» начала XVI в.

Очевидно, в силу того что первый русский иконографический извод оказался исторически связан с борьбой против монголо-татарских орд, и в последующее время к Николе стали обращаться за помощью против монголо-татарской опасности. Интересны в этом плане сведения, дошедшие от XVI в., времени Ивана Грозного. В 1546 г., когда разнесся слух, что крымский хан Девлет Гирей собирается совершить набег на Московское государство, Иван IV, перед отъездом в стан «6 мая, в четверток на второй неделе по Пасхе ездил по Москве-реке в судах на богомолье к Николе на Угрешу, а от Николы пошел на Коломну так же водой» [961]. Иван IV уделяет внимание Николо-Угрешскому монастырю, одаривая его землями, переписывая старые грамоты [962]. Не меньшей заботой пользовался «Никола Зарайский», что на Рязани. Восстанавливается Николо-Радовицкий монастырь, прославившийся именно в это время явлением «чудотворной иконы» [963]. Обращает на себя внимание такая деталь: со второй половины XVI в. все чаще фигурируют не местные типы Николы — «Зарайский», «Можайский», «Великорецкий», а «Святитель» и «Чудотворец» Никола. Объясняется это, вероятно, тем, что при создании митрополитом Макарием общерусского свода святых, святитель и чудотворец Никола занимает в нем одно из почетных мест, выступая радетелем за интересы всего Русского государства. Эта же мысль появляется и в литературных памятниках, отразивших «Казанское взятие». В «Летописце начала царства», созданном по свежим следам событий, роль Николы специально не подчеркнута, он стоит в ряду с другими многочисленными «помощниками», к которым обращается Иван IV перед выступлением в поход [964]. В Степенной книге уже рассказывается о двукратном видении Николы в русском стане, о предсказании им победы. Второе «явление» заканчивается кратко и выразительно: «И бысть, яко же повеле святый Никола» [965]. В «Казанском летописце» Николе отведено одно из центральных мест. Именно он предсказывает победу русским войскам, вдохновляет их на последний приступ: «…встань, человек, и иди скажи царю свому… да приступает дерзновенно ко граду, всякое сомнение отложа, безо всякого страха, не ленясь» [966].