Александр Сегал - История эпидемий в России. От чумы до коронавируса

Что касается сибирской язвы, то известный немецкий инфекционист Хейзингер в своей большой монографии об этой болезни (1850) высказал мнение, что она является «малярийным неврозом», вызываемым «ядом, родственным малярии, холере и другим болотным заболеваниям». Следовательно, сибирскую язву не признавали еще тогда в зарубежной литературе самостоятельным инфекционным заболеванием и относили ее к группе болезней, объединявшихся под названием «гнилостное заражение крови» (по Хейзингеру, «селезеночно-воспалительные болезни»). Причиной болезни считали неудовлетворительные гигиенические условия почвы и климата, а некоторые исследователи видели ее в поражении кормов паразитарными грибками (Mucor mucedo, Puccinia graminis и др.).

* * *

Первым, кто имел возможность наблюдать под микроскопом возбудителя сибиреязвенной инфекции и отнесся к своим наблюдениям с настоящим исследовательским вниманием, надо признать без колебаний Поллепдера – врача одного из прусских городов [713].

Осенью 1849 г. он обнаружил при исследовании крови и сока из селезенки и язв пяти павших от «селезеночной болезни» (Milzbrand) коров нитевидные неподвижные тельца среди кровяных клеток. Пользуясь лучшим для своего времени микроскопом венского мастера Плессля, но без окраски препаратов, Поллендер склонен был считать обнаруженные им тельца гнилостными организмами растительного происхождения – «инфузориями». Он не ограничился тем не менее простыми наблюдениями и прибег к испытанию действия кислот, щелочей, йода и пр. на эти тельца, но полученные результаты опубликовал в виде журнальной статьи только в июле 1855 г. Автор этого исторического труда, впервые описывавшего патогенный микроорганизм бактериального происхождения, не решился, однако, приписать ему значение возбудителя болезни: «…О происхождении и развитии этих замечательных и загадочных телец ничего не могу сказать…» [714].

Почти год спустя после этого открытия, в августе 1850 г., напечатана была статья Райе, сообщавшего, что в течение двух предыдущих месяцев он (совместно с Давеном – см. далее) имел возможность наблюдать при микроскопическом исследовании крови из селезенки павшей от сибирской язвы (sange de rate) овцы, а также крови экспериментально зараженных от нее других овец и лошади, как и в органах погибших от того же заболевания животных, неподвижные нитевидные образования («инфузории»). Это позволило автору утверждать, что кровь при названном заболевании обладает сильными септическими свойствами, но никакой связи описанных образований с самим заболеванием он не отметил. Во всяком случае сообщение Райе было хронологически первым печатным сообщением о том микроорганизме, который в дальнейшем признан был возбудителем сибирской язвы. Кроме того, Райе следует признать первым исследователем, произведшим опыты заражения животных кровью с описанными им микроскопическими тельцами (частички селезенки вводились в надрезы кожи здоровым животным) [715].

В следующем году французской академии наук доложены были результаты опытов, произведенных по предложению Райе членами одного из провинциальных ветеринарных обществ, и эти опыты также показали, что сибирская язва легко передается от больных животных здоровым, за исключением собак и птиц, путем искусственной перевивки. Было высказано также мнение, что сибирская язва является общим для животных и людей заболеванием.

Особый интерес, однако, представляют исследования профессора Брауэля, произведенные немного позже в одном из русских ветеринарных училищ в Дерпте (ныне город Тарту) [716].

В 1857 г. Брауэль напечатал небольшую статью на немецком языке в известном журнале Вирхова «Архив патологической анатомии» с сообщением результатов своих микроскопических наблюдений и специальных опытов. Имея возможность исследовать труп своего служителя, умершего от сибирской язвы, которой он заразился при снятии шкуры погибшей овцы, Брауэль напитал кровью из селезенки шерстяную нитку и ввел последнюю под кожу здоровой овце (февраль 1856 г.). Животное заболело и погибло быстро при характерных проявлениях, а его кровью заражены были таким же образом последовательно еще несколько овец. Одновременно Брауэль, совершенно еще незнакомый с незадолго перед тем напечатанной статьей Поллендера (на что он в дальнейшем обращал внимание), подверг микроскопическим исследованиям кровь погибшего человека, разбавляя ее сахарной водой, а затем и кровь зараженных животных, обнаружив при этом палочковидные тельца среди кровяных клеток. В следующем году Брауэль, продолжая опыты с заражением многочисленных животных, установил сильную восприимчивость к болезни лошадей, крупного и мелкого рогатого скота, которые погибали даже до появления в их крови палочковидных телец, в противоположность собакам и курам, не заражавшимся в этих опытах и не обнаруживавших «вибрионов» в своей крови.

Брауэль в результате своих исследований, опубликованных им в ряде статей (1857–1866), пришел к выводам о различной степени восприимчивости животных разных видов к сибиреязвенной болезни, о наличии ее «контагия» главным образом в крови, а «вибрионов» – в селезенке, и о возможности нахождения «вибрионов» в крови не только трупов, но и больных в последние часы болезни, что свидетельствует против посмертного их происхождения. Особенно же ценным выводом является признание Брауэлем за «вибрионами» диагностического значения при сибирской язве, хотя он и не считал их исключительно этому заболеванию свойственными образованиями, а следовательно, и возбудителем болезни. Не умея различать в своих микроскопических препаратах сибиреязвенные бактерии от гнилостных, Брауэль ошибочно считал, что неподвижные сначала «вибрионы» приобретают через 2–3 дня нахождения в трупе подвижность – неизбежная дань своему времени, еще далекому от овладения техникой бактериологических исследований. Во всяком случае он был ближе в своих заключениях к истине, чем Поллендер и Райе.

Подводя итоги этой деятельности Брауэля в России, надо отметить следующее: 1) он совершенно независимо от наблюдений Поллендера и Райе обнаружил сибиреязвенные бациллы; 2) его исследования этой инфекции были более основательными и ближе к практическому назначению, чем кратковременные наблюдения и опыты названных авторов; 3) он безусловно первым увидел возбудителя сибирской язвы в крови человека, а не только животных; 4) он показал, что эти бациллы легко распространяются не только с одного вида животных на другие, но также и от человека животным и обратно, причем животные организмы обладают различной степенью восприимчивости к этой инфекции; 5) он обнаружил наличие бацилл не только в крови больного человека, но и в тканях сибиреязвенного карбункула, особенно же большое их количество находится в селезенке при исследовании трупа; 6) он впервые доказал нахождение нитевидных телец не только в сибиреязвенных трупах, как это наблюдалось уже и до исследований Брауэля, но и в крови еще не погибших больных животных; 7) впервые же Брауэль признал за этими тельцами диагностическое значение в отношении сибирской язвы, указывая вместе с тем, что их можно наблюдать не во всех случаях этой болезни; 8) он обнаружил, что кровь плода от погибшей лошади не содержала «вибрионов», так как плацента предохраняет от заражения кровью матери; 9) наконец, Брауэль впервые дифференцировал рожу свиней от сибирской язвы этих животных.