Александр Сегал - История эпидемий в России. От чумы до коронавируса

Во многих старинных рукописных лечебниках можно найти разделы изложения под таким заглавием «Указание вкратце, как себя всяк человеку во время морового поветрия беречь». Например, «Прохладный вертоград» в списке XVII столетия указывал: «Как лето скончивается, а осень приближается, тогда вскоре моровое (поветрие) начинается, а летом мор не бывает, потому что воздух нездоровый горячестью солнечною очищается. А зимою вместо солнечный жаркости морозная стужа. А тогда в осень бывает хмуры туманы и ветр полуденный, а восточный или полуночный и северной ветр, ни теплота солнечная воздуху не очистит, тогда бывает моровое поветрие. И в то время надобно всякому человеку на всемогущего бога упование возлагати и на пречистую матерь и силою честного креста оградитися и сердце свое воздержати от кручины и от ужасти, такоже и главный мозг от тяжелой думы, понеже от такия думы и страсти сердце человеческое и мозг главной умаляется и скоро порча и язва прилепляется, мозг и сердце захватит и силеет и человек борзо умирает. А когда бывает в осень туманы густые и темные и ветр с полуденной страны и последи дождя и от солнца бывает воскурение земли, тогда надобе крепко беречися от такого поветрия, чтобы на ветр не ходить, а сидеть бы в избе в топленой и окон на ту сторону не открывати, а добро бы в том граде не жити, и отходити от того места далеко, верст 20 и больше, и искати места здорового и воздуху чистого или в лесах чистых в то время проживати, чтобы ветр тлетворный не умертвил человека. Аше ли прилунится в то время жити кому во дворе ино заутра ж и вечере во дворе раскладывать огнь ясной дубовыми дровами, чтобы дым на том дворе расходился, а в избах курили полынем и мозжееловы дровы, листвием рутовым или дубовым…» [741].

Придя к заключению о малой эффективности лечебных средств в борьбе с «прилипчивыми болестями», народный опыт выразился в организации разумных мероприятий профилактического характера. Уже в XVI веке на Руси в этих мероприятиях стала появляться определенная, продуманная и обоснованная большим опытом система охранно-каратинных мероприятий с пограничными внутренними санитарными кордонами, карантинами и изоляцией больных и даже подозрительных на заболевание людей, а также и животных.

Наши старинные памятники письменности, начиная с XI века и кончая второй половиной XVIII столетия, применяли целый ряд слов и характерных выражений для различия связанных с заразными заболеваниями понятий. Наряду со словом мор – старорусским универсальным термином всяких эпидемий и эпизоотий – применялись и такие выражения: моровое поветрие, моровая напасть, ветренная нечисть, лихое поветрие, заповетрие. Пораженные такими заболеваниями местности именовались заморными, поветренными, заповетренными. Синонимами заразы являлись слова: смрад, пакость, дурн.

Наиболее губительными, особенно устрашавшими население и потрясавшими все государство, являлись эпидемии, вызванные чумной инфекцией и называвшиеся обычно моровой язвой и моровой болезнью. С этой именно инфекцией, так ярко проявлявшей свое опустошительное воздействие, и связаны основные наблюдения у народной массы над «прилипчивостью» инфекционных болезней, их возникновением и распространением, а также и над способами борьбы с ними. Она же послужила и тем «пробным камнем», на котором оттачивались первые проблески научной эпидемиологической мысли в старой медицине в тот период ее истории, когда эпидемии чумы буквально бушевали в странах с большой густотой населения.

Многовековой опыт народа был положен и в основу рациональных представлений о сущности противочумной борьбы у первых русских эпидемиологов во II половине XVIII столетия – А. Ф. Шафонского и Д. С. Самойловича. Известный труд «Описание моровой язвы, бывшей в столичном городе Москве с 1770 по 1772 год, с приложением всех для прекращения оной тогда установленных учреждений» (Москва, 1775) обстоятельно отражает эту борьбу со всеми ее перипетиями и с явными преимуществами русской противоэпидемической практики. Широкий научный кругозор Шафонского дал ему возможность сразу же определить истинный характер начавшейся эпидемии и предложить надлежащне практические мероприятия для борьбы с ней. Его молодой помощник Самойлович оставил в истории отечественной эпидемиологии яркий след своими первыми попытками обнаружения возбудителя чумы с помощью микроскопа, своим предложением использовать предохранительные прививки против чумы и в особенности рационализацией противочумных мероприятий, что изложено им в ряде напечатанных работ. Поэтому Самойловича – основоположника в России учения о микробиологии и иммунологии чумы, а также Шафонского следует признать основателями отечественной научной эпидемиологии, и притом с гораздо большим правом, чем других участников борьбы с московской эпидемией «моровой язвы» (К. О. Ягельский, Г. М. Орреус, П. И. Погорецкий и др.) [742].

Эта эпидемия послужила вместе с тем настоящей школой для целой плеяды отечественных эпидемиологов, а также сыграла важную роль и в деле проверки теоретических воззрений и практических мероприятий в отношении чумы. Она впервые на громадном опыте и в борьбе противоречивых мнений показала целесообразность материалистического воззрения русских эпидемиологов – убежденных контагионистов, свободных от тяжелого груза средневековой схоластики. Она, наконец, пробудила живой интерес в нашей медицине к вопросам эпидемиологии, что видно из роста к концу XVIII столетия количества написанных русскими врачами диссертаций и других работ (многие из них остались ненапечатанными) по гигиене, санитарии, эпидемиологии и эпизоотологии.

«В XVIII веке русские эпидемиологи, – справедливо указывает советский историк эпидемиологии Б. С. Бессмертный, – стояли на голову выше теории и практики борьбы с эпидемиями на Западе. Уже в то время отчетливо выявились характерные передовые черты русской эпидемиологии: ее последовательный рационализм, отказ от всяческой мистики, установка на предупреждение контакта с источником инфекции, ее общественная направленность» [743].

Характерным для русских эпидемиологов надо признать и их стремление к санитарной пропаганде в пораженных эпидемиями местностях. Так, еще во время московской эпидемии распоряжавшаяся противочумной борьбой «Комиссия для предохранения и врачевания от моровой заразительной язвы» (половина ее членов состояла из врачей: Шафонский, Ягельский, Орреус, Самойлович и Граве), выпустила из печати несколько популярных изданий для ознакомления народа с чумой и средствами борьбы с ней [744].

Посвятивший всю свою деятельность борьбе с чумными вспышками и много способствовавший укоренению рациональных взглядов в этой области эпидемиологии, разработав свою стройную, эффективную систему противоэпидемических мероприятий в ту эпоху, когда в медицине еще царило воззрение на инфекцию как на влияние «мефитического воздуха». Самойлович имел основания сказать: «Россия, поражающая стремительно многих врагов, поразила также и то страшилище, которое пагубнее было всех бранноносных народов» [745].