Александр Сегал - История эпидемий в России. От чумы до коронавируса

Это обстоятельство вынудило правительство отнестись теперь уже с некоторой благожелательностью к тем мероприятиям, которые предлагались передовой частью русских врачей. Прежде всего стала проявляться в медицинской среде та самая «гласность», с которой царское правительство всегда вело упорную борьбу: возникали одно за другим врачебные общества, сначала в университетских центрах, а затем и в других губернских городах, чрезвычайно быстро стала расти медицинская печать, начали издаваться новые медицинские журналы, среди которых некоторые были в сущности еженедельными газетами, появились регулярные правительственные отчеты о заболеваемости населения в виде ежегодных подробных сведений. В 1865 г. вышел в свет официальный орган Медицинского департамента Министерства внутренних дел под названием «Архив судебной медицины и общественной гигиены», который затем продолжал издаваться до конца существования царской России с некоторыми изменениями в своей структуре и названии. Так, например, в 1872–1881 гг. он выходил три раза в год под названием «Сборник сочинений по судебной медицине, судебной психиатрии, медицинской полиции, общественной гигиене, эпидемиологии, медицинской географии и медицинской статистике»; в последние 29 лет своего существования этот один из основных печатных органов русской медицинской мысли стал именоваться «Вестник общественной гигиены, судебной и практической медицины», что явилось отражением развития гигиенических знаний. Следует заметить также, что во главе этого периодического издания (близким ему по типу и также издававшимся Медицинским департаментом с 1871 г. был «Архив ветеринарных наук») стояли такие видные гигиенисты и эпидемиологи, как С. П. Ловцов (1816–1876), Г. И. Архангельский (1837–1899), М. И. Галанин (1852–1896). С первых же лет его издания в нем появился специальный отдел под названием «материалы по эпидемиологии», а в 1870–1871 гг. ежемесячным приложением к нему служил «Эпидемиологический листок», возникший по инициативе С. П. Боткина.

В своих воспоминаниях о нашем знаменитом клиницисте близкий его друг и товарищ по медицинской деятельности Н. А. Белоголовый отмечал: «В 1866 г. в виду приближения к Петербургу холеры Боткин задумал учредить эпидемиологическое общество, предложив председательство в нем Е. В. Пеликану, как лучшему тогдашнему русскому эпидемиологу [751]. Общество было основано не только с теоретическою целью изучения эпидемии, но и с практическими задачами организации врачебной и денежной помощи пострадавшим; оно издавало около двух лет под редакцией Ловцова «Эпидемиологический листок», в котором Боткин принимал деятельное участие небольшими сообщениями. Но и общество, и листок просуществовали недолго вследствие равнодушия к ним врачей, понятного в те времена, когда вопросы эпидемиологии были еще мало разработаны и интересовали только весьма немногих» [752].

Общественной трибуной, где также стали осуждаться вопросы эпидемиологии наряду с другими вопросами инфекционной патологии, служили и съезды – сначала «съезды русских естествоиспытателей» (первый состоялся в Петербурге в конце декабря 1867 г. и в нем участвовало 600 членов; в дальнейшем они именовались «съездами русских естествоиспытателей и врачей»), затем широко известные в истории русской медицины пироговские съезды (первый из них проходил в Петербурге в конце декабря 1885 г. с участием 573 членов), и даже с развитием земской медицины стали созываться местного значения губернские и областные врачебные съезды.

Так постепенно, шаг за шагом и с большим трудом, используя постоянную угрозу эпидемических болезней, с которыми приходилось бороться, наша медицина упорно стремилась пробиться на широкую общественную дорогу и освободиться от слишком стеснявших ее пут правительственного аппарата самодержавной России. Однако и на рубеже от сословно-дворянской к буржуазно-капиталистической России, реакционные правящие круги всемерно старались отразить натиск демократических сил, считая малейшее их проявление за «губительное политическое вольномыслие» и даже за «потрясение основ действующего порядка». Так, например, после напечатания в «Архиве судебной медицины» (1870. № 3) статьи «О положении рабочих в Западной Европе в гигиеническом отношении» с цитатами из «Капитала» К. Маркса этот журнал был закрыт, его редактор Ловцов уволен, а сама статья подверглась уничтожению. Такова была неприукрашенная российская действительность с ее условиями для деятельности передовой части русских врачей в еще не столь отдаленном прошлом.

В последующие 35 лет по окончании чумных вспышек 40-х годов в России, как и в Европе вообще, чума совсем не проявлялась, и вследствие этого существовавшая в то время организация пограничных и портовых карантинов признавалась достаточно эффективным средством против заноса чумной инфекции из азиатских стран в европейские. Такое затишье дало даже повод профессору Медико-хирургической академии в Петербурге И. И. Равичу, известному ветеринарному деятелю и редактору «Архива ветеринарных наук» (1822–1875), возвестить со своей кафедры в 1874 г. следующее: «В наше время русскому человеку надо быть рогатой скотиной или свиньей, чтобы заболеть чумой; Homo sapiens благодаря современной культуре совсем потерял способность заражаться чумой».

Тем неожиданнее оказалась грозная вспышка чумных заболеваний («ветлянская чума»), которая внезапно и притом в наиболее губительной своей форме – в виде легочной чумы проявилась по окончании очередной войны России с Турцией 1877–1878 гг. в станице Ветлянке Астраханской губернии. Эта эпидемия с сентября 1878 г. и последующего года вызвала смерть 434 человек (всего заболело, по данным Д. К. Заболотного, в Ветлянке с окрестными селениями 520 человек) и среди них погибли 3 врача, 6 фельдшеров и 1 медицинская сестра. Характер инфекции не был своевременно распознан, надлежащие меры приняты слишком поздно, и трудно представить себе тот ужас, который охватил не только население России, но и всю Европу при первом же сообщении об этой эпидемии. Достаточно привести несколько слов из очень распространенной газеты того времени, чтобы охарактеризовать состояние русской общественности: «Наша ежедневная пресса совсем очумела: заглянешь в передовые статьи – речь идет об эпидемии, появившейся в Астраханской губернии; отдел городской хроники переполнен рефератами докторов о степени заразительности чумного яда; корреспонденты в один голос заявляют, что каждый наш городок вполне подготовлен к восприятию заразы. Наконец, даже и в иностранном отделе и там на первом плане чума и те “предохранительные” меры, которые принимают против нас наши “дружественные” соседние державы…» [753].