Александр Генрици - Холера в России. Воспоминания очевидца

Исаков принудил меня снять мундир и надеть его халат; потом мы пошли вниз к хозяйке. Она заперла нас в темный чулан; но дочь ее кричала, чтобы мы непременно вышли вон, так как если бунтовщики нас отыщут, то и хозяевам будет беда. Легко себе представить весь ужас нашего положения. Слышим, что изверги всюду рыщут и с дикими воплями и проклятьями требуют выдачи им господ!

Бог послал нам спасение в лице винного пристава Папахристова. Он квартировал в том же доме и предложил нам перейти к нему в комнаты и вместе с ним делить страх и надежду. Сам он, жена его и дочь всячески старались занять и рассеять общий страх; словом, мы были приняты ими как родные, с прямым участием и добродушием. Пробыли мы у них до самого вечера. В течение дня три раза приходили к нам мятежники; но хозяин каждый раз старался не допускать их в задние комнаты, где мы были, а всегда встречал их в сенях или передней с бутылкой в руках и поил водкой, чем они и оставались весьма довольны; впрочем, военно-рабочие еще до нашего прихода обыскивали квартиру винного пристава, повыкрали из нее много серебряных вещей, а потому в другие разы уже не входили, а только спрашивали: «нет ли кого спрятанного из господ?» В последний раз злодеи требовали ключей от винных магазинов; пристав должен был удовлетворить их и повел всю орду, отпер магазины и принужден был сам пробовать почти из каждой бочки вино, потом уже подносить им по доброму стакану пенника. Благодаря Богу и смелости нашего хозяина мы довольно дешево отделались.

Из окон мы видели, как мятежники разгуливали но городу, хватали и влекли господ на площадь к допросу. Вскоре появилось множество поселян верхом; и никак не подозревая, что и они участвуют в бунте, но сутки спустя, как порох, вспыхнул бунт всего поселения 1-й и 2-й гренадерских дивизий. В часы нашего пребывания у винного пристава к нему беспрестанно приходили разные торговки и солдатки рабочего батальона с известиями: такого-то ищут, а того-то поймали; на мосту захватили продажного поляка: у него-де нашли три воза яду! Мнимым поляком оказался торопецкий помещик, отставной майор с немецкой фамилией; проездом он наткнулся на толпу пьяных злодеев. Они, наверное, не пощадили бы его, если бы его не спас мой квартирный хозяин, купец Щадров, который вырвал помещика, уже полуживого, из рук убийц. По обыске у него ничего не нашли, кроме мебели, которую он вез домой из Петербурга на трех подводах…

Толпа повалила на площадь к гауптвахте, где у них находились под караулом все их жертвы, закованные в железо, – чиновники и офицеры, человек до 15. В 9 часов вечера, по пробитии зари, толпа общим мнением решила всех заключенных казнить смертью. Выискался и палач, некий мещанин Хахин, который охотно взялся рубить головы господам. Несчастные, видя близкий и позорный свой конец, не имея никакой надежды на спасение, умоляли на коленях последней милости, чтоб позвали священника. С большим трудом отыскали его, так как все попрятались; послали в церковь за Св. Дарами. Между тем время длилось. Капитан Ходот, по жребию, первый принял исповедь и Святое Причастие и просил позволение написать духовную. От ужаса приближающейся смерти несчастный лишился рассудка.

II

Покуда шли приготовления к казням, наступила полночь. Внезапно на самой площади раздался барабанный бой и звук рожков: батальон карабинеров прибыл на подводах из лагерей в город. Опоздай он получасом – и многим офицерам и чиновникам не существовать бы более: все они погибли бы от руки презренного палача…

В лагерь дано было известие аудитором дивизионного штаба Коноваловым: еще в самом начале бунта, в ночь, он спасся и счастливо добрался до лагерей; немедленно снаряжен был сводный батальон карабинеров. который и отправили в город на подводах. Приближаясь к заставе, солдаты зарядили ружья боевыми патронами и, держа их на изготовке, вошли в город в ожидании враждебной встречи. В совершенной тишине они вступили на площадь и здесь ударили в барабаны и затрубили в рожки. Выстроив из отделений взводы и дивизионы, в суматохе забыли снять с огня чехлы. Когда первый дивизион поравнялся с гауптвахтой, командир скомандовал: «правое плечо вперед!» Тогда несчастные пленники мятежников, находившихся на гауптвахте, обрадованные прибытием батальона, закричали: «караул! Спасите!» Некоторые из них, в кандалах, прямо выскочили в окно; бунтовщики за ними – на платформу. Ночь была темная; командиру переднего дивизиона показалось, что мятежники лезут прямо на солдат, и в этой суматохе, забыв, что вперед идут горнисты, барабанщики, батальонный командир и адъютант, он скомандовал: «дивизион, клади, пли!» Курки щелкнули, но порох на затравках не вспыхнул: чехлы на огнивах спасли многих невинных!

Между тем, проведя целый день у винного пристава, я и Исаков остались у него и ночевать; ночью сам хозяин проводил нас в сарай на сено, и здесь мы очень спокойно и крепко заснули. В третьем часу утра хозяин разбудил меня и поздравил с благополучным прибытием батальона.

Пошли мы на площадь, где был расположен батальон; вскоре по нашем приходе раздалась команда «становись в ружье!» и тотчас же выдвинули на мост, к дороге с поля, взвод карабинеров, а по ту сторону моста показалась толпа поселян принца Евгения Вюртембергского полка, вооруженных охотничьими ружьями, пиками и кольями. Увидев солдат, поселяне смешались и попятились; а по требованию командующего батальоном майора Ясипского, чтоб они немедленно бросили свое оружие, мятежники бросили его и разбежались врассыпную, оставив своих начальников-офицеров, которых вели с собою, жестоко избитых и изуродованных. Оказалось, что военно-рабочие пригласили было поселян всех округов в Руссу на грабеж, для чего были разосланы ими люди сзывать поселян с мешками в город.

В Старой Руссе бунт был с субботы на воскресенье; а во всех округах поселяне взбунтовались в понедельник, 13 июля. В нашем поселенном батальоне, в штабе, в Великом Селе, в 29 верстах от города, рано поутру злодеи бросились на офицеров. Командир поселенного батальона, подполковник Посиетт, хотел было ускакать, но лошадь его споткнулась, он упал,

А настигнувшие его поселяне напали на него с кольями, розгами и палками и в виду его семейства били его… но невозможно описать всего, что там было! До смерти убили капитанов: Буйбухтина, Булашевича и Камараша; прочие же: подполковник Посиетт, майор Затурский, лекарь Троицкий, аудитор Ануфриев, штаб-капитан Шамалов, поручик Новиков, Ачкасов и проч. были все, более или менее, избиты и изуродованы… потом их всех – и живых, и мертвых, сложили в коляску и повозки и за конвоем повезли в город, говоря им, «что их всех в Руссе рабочие допросят, а потом казнят!». Из города прибыли в наш штаб командир рабочего батальона майор Розенмейер и многие другие, с семействами своими, в надежде на спасение… но вместо того он погиб; жену его и мать дочиста ограбили… Если бы он не отлучился от своего места, то наверное остался бы жив, ибо солдаты рабочего батальона своих офицеров всех пощадили – потому, как я думаю, что все эти офицеры были выслужившиеся из рядовых… В 3-м карабинерском округе убили батальонного командира майора Кривоблоцкого, 5 офицеров и священника; других же всех без пощады избили и ограбили. В 4-м карабинерном поселяне поступили человеколюбивее всех прочих; они начальников своих перевязали и в целости доставили в город, с тем чтобы их всех сдать на руки военно-рабочим, которые их будут судить. Зато в артиллерийском округе редкий из офицеров остался жив: почти все перебиты ужаснейшим образом… Некоторым несчастным распарывали животы и сматывали кишки; другим вколачивали за ногти деревянные гвоздики и потом выдергивали; иным выкалывали глаза; из спины ремни вырезывали. Начальник округа, артиллерийский полковник Малеев, спасся в 8-й кадровый егерский батальон, содержащий поблизости линию карантинов, – и с этим батальоном человек в 300, не более, пошел навстречу мятежников, в числе до 3000 пеших и конных, при нескольких резервных пушках с зарядными ящиками, вывезенными из цейхгауза. Должно заметить, что поселяне артиллерийского округа при графе Аракчееве все хорошо знали артиллерийское дело, которому были обучены в школах кантонистов. Егеря, несмотря на то, смело встретили мятежников ружейными выстрелами. Щадя их, начальники приказывали целить более по ногам… но егерям отвечали огнем из пушек, палили ядрами и сделали более ста выстрелов, но так неудачно, что ядра или перелетали, или не долетали до батальона. Только одним несчастным выстрелом убило и ранило 5 человек солдат.