Василий Цветков - Белое дело в России, 1917–1919 гг.

Дальневосточный центр «интервенции» (в отличие от Севера или Закавказья) менее всего мог быть связан с необходимостью восстановления «Восточного фронта» уже в силу его территориальной удаленности от главного театра военных действий. Обоснованием для ввода воинских контингентов могли стать только интересы защиты «жизни и имущества» иностранных поданных. Именно это явилось обоснованием ввода сперва военных судов на рейд Владивостока, а затем и высадки небольшого десанта вооруженных сил Японии.

12 января 1918 г. японский генконсул Киккучи отметил «чрезвычайную тревогу» «японцев, проживающих во Владивостоке и окрестностях его», вследствие чего «Императорское японское правительство… решило отправить военные суда во Владивостокский порт». После убийства 4 апреля трех японцев (служащих конторы Исидо) «вышедший уже из терпения в отношении безопасности жизни и имуществ японских подданных» Киккучи заявил о необходимости «обращения к командующему японской эскадрой» с целью «принятия экстренных мер, которые он сочтет необходимыми для ограждения жизни и имуществ японских подданных». Ответ контр-адмирала X. Като не замедлил себя ждать. На следующий день (5 апреля) он выпустил обращение к «гражданам Владивостока», в котором заявлял, что, хотя «до настоящего времени абсолютно избегал совершать такие действия, как вмешательство во внутреннюю политику России или оказание той или иной политической партии поддержки», «произошедшее среди бела дня убийство и ранение трех японцев… заставило принять на себя ответственность за защиту жизни и имущества подданных Японской Империи» и «высадить десант с вверенной эскадры и принять меры, какие считаю соответствующими».

Таким образом, Япония выступила 5 января 1918 г. самостоятельно, не дожидаясь каких-либо решений Верховного Совета Антанты. Появление во Владивостоке японских контингентов вызвало резкую критику со стороны «областников» и опасения со стороны других «союзников» по Антанте. Потанин выступил со специальным обращением «Сибирь в опасности», в котором призывал сибиряков «громко заявить свое право на самоопределение и сказать, что мы хотим сами быть хозяевами своей страны». Высадка японских войск повлияла и на разногласия между московскими подпольными центрами (споры по поводу «внешнеполитических ориентаций»). Одностороннее выступление Японии осуждалось, но при этом выражалась необходимость ввода объединенных войск Антанты (хотя бы и разновеликими контингентами). В признании необходимости военной помощи Антанты сходились и «социалисты», и «цензовики». Единственно возможным способом «сдержать» активность Японии, с точки зрения антибольшевистских лидеров, стало бы соучастие в отправке на Дальний Восток британских, французских и особенно американских контингентов. После того как 4 июня 1918 г. страны Антанты заявили Совнаркому о том, что «чехословацкие войска в России являются частью союзных армий» и корпус «создает основу Восточного фронта», именно на него стали возлагаться надежды как на главный «противовес» остальным союзническим контингентам. «Братский славянский народ», безусловно, не внушал опасений с точки зрения территориальных или экономических притязаний.

В своем докладе генералу Алексееву генерал Флуг отмечал эту особенность участия иностранных войск во внутрироссийских делах: «Идея военной интервенции союзников, предпринимаемая во имя восстановления русского, противогерманского фронта, упраздненного большевиками, не заключает в себе ничего такого, что давало бы основание противодействовать ее осуществлению. Возможность неблагоприятных последствий такой интервенции в смысле ущерба крупным государственным интересам России на Дальнем Востоке и в Сибири исключалась по соображениям о несомненном существовании взаимного соперничества держав. Пример такого, взаимно нейтрализующего, соперничества пришлось наблюдать во время военной интервенции держав в Китае в 1900–1901 гг. (подавление «боксерского восстания». – В.Ц.) и последовавших за нею событий; что же касается менее существенных компенсаций, которые пришлось бы предоставить за оказанную помощь, то они окупались бы во много раз восстановлением единства и целости России».

Как и везде на Транссибе, чешские части во Владивостоке первоначально заявляли о своем «полном нейтралитете». Но после того как местный Совет предъявил им требование о разоружении, начальник 2-й чехословацкой дивизии генерал Дитерихс ультимативно потребовал от Совета разоружить все имеющиеся в городе красноармейские части. Чехи предупредили красногвардейцев, и в ночь на 29 июня 1918 г., после небольших столкновений, Владивосток полностью заняли чехословацкие войска (из них была образована специальная Владивостокская группа, командование над которой принял Дитерихс). После этого представители союзных держав (Главнокомандующий Азиатским флотом САСШ адмирал А. М. Найт, командир спецдивизиона Императорского японского флота вице-адмирал X. Като, каптиан британского флота Пэйн, начальник французской военной миссии при Чехословацком корпусе полковник Парис, капитан китайского крейсера «Хай-Юн» X. Лю и комендант Владивостока капитан Чехословацкого корпуса Бадюра) подписали декларацию-обращение о переходе города и порта под международный контроль (предполагалось сделать Владивосток «порто-франко»). 6 июля оно было опубликовано: «Ввиду опасности, угрожающей Владивостоку и союзным силам, здесь находящимся, от открытой и тайной работы австро-германских военнопленных, шпионов и эмиссаров, настоящим город и его окрестности берутся под временную охрану союзных держав, и будут приняты все необходимые меры для защиты как от внешней, так и внутренней опасности. Все приказы, изданные до сего времени чехословацким командованием, продолжаются в силе… военные силы и полиция будут усилены таким количеством союзных сил, какое будет найдено необходимым для предотвращения опасности со стороны австро-германских агентов… Настоящий акт делается в духе дружбы и симпатии к русскому народу, в надежде, что период спокойствия даст возможность сбросить иго тиранической диктатуры австро-германских держав, спешащих навязать это иго русскому народу на долгое время». В разной численности во Владивостоке оказались японские, американские, английские, французские, итальянские, китайские и сербские воинские контингенты (практически в это же время те же государства, за исключением Японии и Китая, высадили свои контингенты в Архангельске).

Несмотря на это, еще около месяца действиям военных Антанты не давалось подтверждения со стороны правительств их стран. Окончательным официальным актом, определившим «цели отправки союзных войск в Сибирь» в 1918 г., можно считать обращение от имени Министерства иностранных дел САСШ от 3 августа. В нем четко говорилось о важности военной помощи Чехословацкому корпусу (и только ему) и о «невмешательстве ни в политические дела России, ни в ее суверенные права, ни в ее внутренние или даже местные дела в сфере территорий, которые могут занять его (правительства САСШ. – В.Ц.) вооруженные силы» (полный текст см. приложение № 14). Аналогичные по содержанию официальные документы были опубликованы также представителями всех стран – участниц ввода военных контингентов во Владивосток (Декларация японского правительства от 2 августа; Обращение британского правительства, подписанное главой МИД лордом Бальфуром от 15 августа; Декларация Высокого комиссара французского правительства в Сибири М. Реньо от 10 сентября; Декларация итальянского правительства за подписью главы МИДа Соннино от 3 декабря 1918 г. и Декларация китайского правительства от 30 августа 1918 г.).