Василий Цветков - Белое дело в России, 1917–1919 гг.

Антибольшевистским центром на Дальнем Востоке стремилось стать «дерберовское правительство». Его основой стала делегация, отправленная из Омска еще Временным Сибирским Областным Советом (особоуполномоченный Е. В. Захаров, главноуполномоченный для внешних сношений инженер Л. А. Устругов, бывший прокурор Московской Судебной Палаты А. Ф. Сталль). Перед делегацией были поставлены, в частности, задачи: «информировать представителей иностранных держав о сформировании областной сибирской власти», а также установить экономические и дипломатические контакты с представителями иностранных государств. Для обоснования сибирской автономии предполагалось сослаться на решение Всероссийского Учредительного Собрания о федеративной форме государственного устройства. Поскольку создание власти В СП происходило без участия представителей Дальнего Востока (в выборах Областной Думы не участвовала, например, обширная Амурская область), то и «личный состав сибирского правительства, и программа его деятельности были малоизвестны на Дальнем Востоке». Сибиряки проявляли вполне очевидное намерение включить Дальний Восток в государственную юрисдикцию В СП. После ликвидации СОД на Дальний Восток переехало большинство бывших членов созданного ранее в Томске ВПАС. С санкции ВПАС в Чите и Иркутске были образованы политические эмиссариаты.

После выступления Чехословацкого корпуса и высадки союзников правительство Дербера заявило о себе как о законном представителе власти в Сибири. В Приморской же области, по утверждению членов ВПАС, «единственной признанной краевой государственной властью» могла считаться только Приморская областная земская управа. Это, однако, не вполне согласовывалось с официальным заявлением союзного командования от 6 июля, согласно которому «власть земства и городского самоуправления признается в пределах местных (не более. – В.Ц.) дел». Тем не менее представители ВПАС неоднократно заявляли протесты по поводу игнорирования их полномочий. Опротестовывались «беззакония действий отряда атамана Калмыкова», а также действия представителей союзного командования и дипломатов во Владивостоке, относящиеся к торговой, финансовой и даже военной сферам («назначения русских командующих военными силами» без согласования с правительством): «Временное Правительство Автономной Сибири считает своим долгом заявить, что при всех стараниях правительства к самым дружественным отношениям с союзными державами и к полной согласованности действий с ними в деле совместного достижения общих задач, тем не менее, неся ответственность перед Россией за полную неприкосновенность ее суверенных прав, оно ни в коем случае не может согласиться на санкционирование союзниками ее актов внутреннего управления» (текст ноты председателя Совета министров И. Лаврова и управляющего министерством иностранных дел П. Дербера Дипломатическому Совещанию во Владивостоке, 3 сентября 1918 г.).

«Выход из подполья» ВПАС совпал по времени с образованием ВСП, также претендовавшего на полноту власти в Сибири и на Дальнем Востоке. Однако если Омск мог представиться лишь «пятеркой» министров (П. В. Вологодский, В.М. Крутовский, И.А. Михайлов, Г. Б. Патушинский и М.Б. Шатилов), то на Дальнем Востоке имелось 12 министров и около 20 товарищей министров, полномочия которых также были утверждены Областной Думой, включая самого Дербера. Гинс не без основания отмечал, что «… если бы появились на горизонте некоторые фигуры из Дерберовской группы – весь авторитет Омской власти разлетелся бы в прах…» (1).

Но на Дальнем Востоке сложились и собственные антибольшевистские структуры. Их основой стали два центра: казачий забайкальский, где сопротивление советской власти возглавил комиссар Временного правительства есаул Г. М. Семенов (амурское и уссурийское казачество во главе с атаманами Гамовым и Калмыковым не смогло организовать длительного сопротивления большевикам), и Дальневосточный Комитет Защиты Родины и Учредительного Собрания. Последний был создан «на почве материальной помощи отряду атамана Семенова», но уже в первые месяцы 1918 г. стал претендовать на роль единственного центра средоточия антисоветских сил в регионе. Комитет, в отличие от сибирских структур, был построен на началах, аналогичных Комитетам защиты Родины и революции, действовавшим в России после «большевистского переворота», и, заявляя о своей «беспартийности», включал в свой состав не только «социалистическую общественность», но и представителей торгово-промышленных кругов, «лиц интеллигентного труда» (служащих Китайско-Восточной железной дороги).

По определению Якушева, в Комитете существовало два направления. Первое («демократическое»), готовое к сотрудничеству с ВПАС, возглавлялось бывшим председателем Иркутской казенной палаты, иркутским губернским комиссаром Временного правительства И. А. Лавровым и выступало «за автономное управление Сибири, признавая необходимость существования и тех временных органов управления Сибири, которые создались в результате работ Чрезвычайного Общесибирского съезда и Временной Сибирской Областной Думы». Лавров лишь считал необходимым развивать сотрудничество с «цензовыми» элементами и не ограничиваться «социалистической общественностью». «Сибиряки» смогли заручиться поддержкой рабочих Главного железнодорожного комитета, представителей социалистических партий. Уполномоченные ВПАС, как и в Забайкалье, намеревались ввести должность Дальневосточного эмиссара.

Другое («консервативное») направление, составлявшее большинство в Комитете, возглавлялось харбинским присяжным поверенным В. А. Александровым и управляющим российским генеральным консульством в Харбине Г. К. Поповым. Комитет стоял на позиции поддержки «единоличной власти, способной вывести страну из состояния разрухи и анархии». В газете «Призыв» публиковались статьи, обосновывавшие необходимость укрепления «твердой власти»: «Подобно тому, как в удельно-вечевой период Россия была выведена сильной волей отдельных князей московских, так и сейчас – никакой коллектив не в силах создать того властного центра, вокруг которого могла бы сложиться новая русская государственность… такой центр может быть создан только единой волей единого лица». Нужно было стремиться найти «того достойнейшего, на плечи которого… взвалить это тяжелое бремя. Если же такое лицо найдется, то всем нужно немедленно же подчиниться ему».

На стороне Александрова и Попова выступил также малочисленный, но достаточно влиятельный харбинский Комитет кадетской партии, принявший решение о поддержке курса на установление единоличной власти.