Александр Борисов - Три века российской полиции

В новом столетии все большее внимание стало уделяться вопросам соблюдения законности, укрепления дисциплины, повышения нравственного уровня полицейских. Об этом, в частности, свидетельствуют документы, приведенные ниже.

Быстрых результатов в деле воспитания личного состава полиции достичь было невозможно. Поэтому самые различные нарушения встречались довольно часто. Об одном из них, в Одессе, сообщал «Вестник полиции», опубликовав приказ местного градоначальника.

«Помощник мой, заведующий сыскной частью, донес мне, что, проходя 25 апреля [1909 г.], около 12 час. ночи, по Соборной площади, он заметил сидящим на скамейке городового, знак № 1446, в объятиях с уличной проституткой. При обращении к городовому с вопросом о фамилии и какого участка, последний, нехотя поднявшись с места и поправляя в это время шинель и амуницию, ответил, что он Ларионов с Бульварного участка, после чего, получив приказание отправиться в казарму и доложить о сделанном ему замечании за неприличное поведение на улице, сделал вид, как будто бы исполняет требование моего помощника, но затем возвратился обратно к девице и через некоторое время ушел вместе с нею.

Сотский. Полицейский нагрудный знак

При проверке знака № 1446 оказалось, что таковой присвоен городовому Херсонского полицейского участка Лысенко и никакого Ларионова в Бульварном участке на службе не состоит.

Приказ № 9729 Славяносербской уездной полиции от 20 сентября 1908 г.

Чины полиции, находящиеся в нарядах в театрах, цирках и других увеселительных заведениях, позволяют себе распивать спиртные напитки в буфетах. Находя употребление спиртных напитков чинами полиции крайне неудобным вообще, а на глазах публики в особенности, предписываю исполнительным чиновникам принять это к точному исполнению и объявить об этом подведомственным им нижним чинам, предупредив при этом, что виновные будут увольняемы от службы.

Уездный исправник Хлобощин.

(Чиснiков В. Указ соч. — С. 438.)

Предписываю городового Лысенко за наглую ложь своему начальнику и неисполнение отданного ему приказания подвергнуть аресту на семь суток, а затем по отбытии наказания уволить со службы.

Пользуясь случаем хочу указать городовым, что на улице они должны вести себя прилично и не подавать повода к каким-либо нареканиям, быть в высшей степени дисциплинированными, помнить свои обязанности и отнюдь никогда не лгать своему начальству или старшему, ибо, изобличенный во лжи, теряет к себе доверие, а следовательно, и продолжать службу далее не может» [283].

Приведем еще один документ.

«Гр. Семешко, житель г. Александровска, подал товарищу прокурора Екатеринославского окружного суда такое заявление:

“Сегодня, 25 октября с. г., около 4 час. дня, в местное полицейское управление, помещающееся в соседней с моей квартирой, в доме по Александровской улице, явился по вызову пристава сыскной полиции Н. Г. Мекленбургцева неизвестный мне молодой человек, видимо для допроса, и через несколько минут из квартиры сыскного отделения раздались крики пришедшего, которого пристав Мекленбургцев начал избивать. Крики избиваемого, страшные ругательства пристава и наносимые им удары были ясно слышны в моей квартире, разделенной от сыскного отделения глухой стеной. Удары были звонкие, как бы от пощечин, и глухие, видимо наносимые плетью или каким-нибудь твердым предметом, и носили, по моему мнению, характер истязаний, так как продолжались около полутора часов.

Пристав допрашивал неизвестного о каких-то деньгах. Тот отрицал свою виновность в краже их. Эти ответы пристава не удовлетворяли, и на минуту прерванное избиение продолжалось. Избиваемый, видимо, закрывал лицо руками, защищаясь от ударов, так как пристав требовал опустить руки. Во время избиений я обратился к живущему по соседству полицейскому надзирателю Яковлеву с просьбой пойти в сыскное отделение и помешать творящемуся там насилию, но он отказался, ссылаясь на то, что в данном случае он ничего не может сделать, и рекомендовал мне вызвать по телефону помощника исправника Богословова. К большому сожалению, к помощнику исправника Богословову я не дозвонился, и, когда возвратился домой, избиение продолжалось. Избиваемый просил убить его сразу и не мучить, на что пристав Мекленбургцев ответил, что убьет его ночью, пустит пулю в лоб, застрелит, а пока… продолжалось избиение.

Приблизительно через час после того, как началось избиение, к нам во двор зашел столоначальник полицейского управления П. И. Лахтунов; я пригласил его в свою квартиру и рассказал, что творится в сыскном отделении, просил его пойти туда и своим присутствием помешать дальнейшим истязаниям, что он и сделал, но и после этого неизвестному нанесено было несколько ударов, что было ясно слышно в моей квартире. Затем пристав Мекленбургцев вывел избитого со связанными тоненькой стальной цепочкой назад руками и, усадив на извозчика, лично повез его по направлению к полицейскому управлению.

Все изложенное здесь могут удостоверить четыре лица, бывшие со мной в квартире”.

Подал жалобу и сам избиваемый Луценко, представивший свидетельство врача» [284].

Н. А. Маклаков, министр внутренних дел с февраля 1913 г. по июнь 1915 г.

Несогласованность в деятельности сыскной и общей полиции наблюдалась не везде, тем не менее данное явление было типичным, и это отрицательно влияло на общие результаты борьбы с преступностью. Достаточно познакомиться с имеющимися сведениями о раскрываемости преступлений. Общий уровень ее, как правило, был ниже 50 %, и это считалось хорошим результатом. Весьма показателен в этом отношении отчет о деятельности сыскного отделения городской полиции Киева за 1906 г. В нем указывалось, что раскрываемость преступлений составила 35 % (из 2355 преступлений раскрыто 793). Однако начальник сыскного отделения не считал такой показатель плохим. «На первый взгляд, — писал он, — цифра эта кажется низкой и набрасывает тень на чинов сыскной полиции, но если принять во внимание те особенно тяжелые условия, при которых чинам сыскной полиций приходилось действовать в течение отчетного года, то процент обнаружения преступлений сравнительно с процентом обнаружения преступлений в других правильно организованных сыскных полициях в России и за границей вполне удовлетворительный».

Приказ № 8457 Екатеринославского уездного исправника от 12 октября 1908 г.

<���…> § 2. По имеющимся сведениям, что в некоторых местах чины полиции позволяют себе прибегать к побоям разных лиц: при аресте пьяных, при допросе задержанных в разных преступлениях и т. д., посему предписываю г. г. исполнительным чиновникам вверенной мне полиции ни в каком случае не позволять подобного рода незаконных действий, а также за сим строго следить и за действием своих подведомственных чинов, причем г.г. чиновникам полиции даю знать, что всякие показания арестованных лиц, данные из страха побоев, не могут для суда иметь никакого равно значения и лица, прибегающие к таким недозволенным законом мерам, терпимы на службе быть не могут. Предлагаю предварить всех чинов полиции, что всякое «рукоприкладство» преступно, и виновных я буду предавать суду и увольнять от должностей <���…>.