Александр Борисов - Три века российской полиции

(Чиснiков В. Указ соч. — С. 439–440.)

Как показывают факты, автор отчета хорошо осведомлен о положении дел в уголовно-сыскных органах страны. Так, по данным за 1907 г., в Москве было совершено 5 705 преступлений, а раскрыто только 443, то есть менее 10 %; подобная картина наблюдалась в целом по стране. В 1909 г. из 411 063 уголовных дел, по которым велось следствие, 233 770 были прекращены из-за недоказанности или нераскрытия, а 96 247 — из-за «необнаружения виновных».

Надо отметить, что такое, поистине угрожающее положение с раскрываемостью преступлений беспокоило наиболее дальновидных чиновников сыскной полиции. Выдвигались и разнообразные проекты реформы сыскного дела.

Характеризуя уголовный сыск дореволюционной России, необходимо указать на одну его особенность. В отношении дел, связанных с пострадавшими из среды трудящихся, сыщики проявляли меньше активности, чем при раскрытии дел, затрагивавших интересы представителей имущих классов. Это не скрывали и сами чиновники. Так, судебный следователь 3-го участка г. Москвы писал о работе сыскного отделения: «Что касается обыденных, затрагивающих простого обывателя преступлений, то деятельность сыскной полиции сводится к нулю и обычно ограничивается канцелярской отпиской о том, что такого-то не обнаружили». Другой чиновник сообщал: «Как обычное явление наблюдается, что по делам, в которых задеты имущественные интересы лиц состоятельных, розыск проводится тщательно, берет на себя много времени и сил».

Другая особенность уголовного сыска заключалась в том, что он выступал как ближайший резерв сыска политического. В августовской инструкции 1910 г. настоятельно рекомендовалось: «Все сведения, касающиеся дел политического характера, беззамедлительно сообщать начальникам губернских жандармских управлений или охранных отделений». Чины сыскных отделений выполняли эту установку. Например, в мае 1912 г. сотрудники 8-го делопроизводства Департамента полиции, ведавшего уголовным сыском, срочно изготовили по заказу Особого отдела Департамента 11 тысяч фотокарточек «политических преступников».

Говоря о сыске дореволюционной России, следует остановиться на характеристике кадрового состава. Это необходимо сделать потому, что качество работы сыскных отделений напрямую зависело от уровня профессиональной подготовки, морально-нравственных и других индивидуальных качеств людей, которые приводили в движение механизм данного ведомства. В этой связи надо сказать, что царское правительство уделяло большое внимание проблеме кадров уголовного сыска, стремясь сделать его надежным и эффективным. Прежде всего служащий сыскного отделения должен был отличаться благонадежностью. Как устанавливалось в инструкции от 9 августа 1910 г., он обязывался исполнять «службу Его Императорского Величества по совести, памятуя священные слова присяги, принятой им при определении на службу». В одном из номеров журнала «Вестник полиции» говорилось, что при назначении на должность главное внимание следует обращать не на «индивидуальные способности к сыску назначаемых лиц, а на положительную репутацию того или иного полицейского чиновника». Одновременно с этим учитывались нравственно-этические качества чинов сыскных отделений. В вышеназванной инструкции отмечалось, что служащий сыскного отделения должен быть «честен, безусловно правдив, вести жизнь нравственную, трезвую и ни в чем не зазорную, исполнять свои обязанности ревностно, высказывать на службе терпение, рассудительность, мужество и решительность».

Н. Б. Щербатов, министр внутренних дел в июне — сентябре 1915 г.

Особое внимание уделялось выбору руководителей сыскных подразделений. В конце июля 1908 г. начальникам тех губерний, где предполагалось открыть сыскные отделения, Департамент полиции разослал директиву, в которой указывалось на необходимость «вручить это живое и ответственное дело (руководство сыскными отделениями. — Авт .) лицам опытным, вполне достойным доверия и по возможности ознакомленным заранее с теми приемами предстоящей работы, которые выяснены практикой».

В целях обеспечения условий, при которых начальники сыскных отделений и их помощники соответствовали бы своему назначению, закон от 6 июля 1908 г. требовал, чтобы губернатор при определении их на службу входил «в предварительное сношение» с прокурором окружного суда. Посыл исходил из того, что именно «ему (прокурору. — Авт .) известны способности полицейских чинов его округа в розыскной деятельности».

Чтобы привлечь на службу в новые подразделения наиболее квалифицированных чиновников, начальники сыскных подразделений были поставлены по своему служебному положению выше полицейских приставов. По июльскому закону 1908 г. в сыскных отделениях 1-го разряда должность начальника определялась в седьмом, а в остальных — в восьмом классном чине по Табели о рангах. Полицейские же приставы состояли по должности в девятом, а в некоторых крупных городах — в восьмом классном чине.

Тем не менее, как отмечалось в одном из документов Департамента полиции, «почти никто из пользующихся безупречной службой и нравственной репутацией приставов и их помощников добровольно занять пост начальника отделения не пожелал». Поэтому 75 % лиц, возглавивших вновь созданные сыскные отделения, составляли бывшие участковые и становые приставы, их помощники и даже околоточные надзиратели. Профессиональный уровень этой категории полицейских чинов, как правило, не соответствовал требованиям, необходимым начальнику сыскного отделения.

Оставляла желать лучшего и общеобразовательная подготовка полицейских чиновников. Известное представление о ней дают следующие данные: из 1609 человек, поступивших на службу в полицию с 1 ноября 1894 г. по август 1895 г., высшее образование имели 17 %, среднее — 10,32 %, низшее — 72,68 %. При этом 25,6 % не окончили уездные училища. Это значит, что они не получили даже начального образования.

Еще хуже обстояло дело с общеобразовательным уровнем низших полицейских чинов. Большинство из них не имели начального образования. Правда, при отсутствии документа об образовании лицо, представляемое к первому классному чину (14-й класс), должно было выдержать экзамен в объеме уездного училища или иметь бессрочный стаж полицейской службы не менее пяти лет. Министерство внутренних дел стремилось как-то решить проблему общеобразовательной и профессиональной подготовки полицейских чинов, открывая школы резервов полиции и другие учебные заведения. Например, губернские школы урядников к 1910 г. действовали в четырнадцати губерниях. В этих школах изучались обязанности полиции по уголовным делам, производство дознаний о преступлениях, методы их расследования.