Александр Борисов - Три века российской полиции

Зубатов считал, что в обстановке растущего революционного движения его план можно осуществить при помощи легализации под тайным контролем полиции профессиональных рабочих организаций, которые отвлекут рабочих от политики и направят их устремления в русло экономической борьбы. Поддерживая и направляя профессиональное движение, правительство могло бы тем самым предоставить известную свободу отношений между предпринимателями и рабочими, не выходящую за рамки экономической борьбы, и даже «смотреть сквозь пальцы на забастовки, раз в них нет ни уголовщины, ни явной политики».

Расчеты Зубатова опирались на традиционный «попечительный» характер политики царизма в рабочем вопросе; на неразвитость, несознательность значительной части рабочего класса, не прошедшего еще настоящей школы классовой борьбы; на не изжитые еще в народной массе царистские иллюзии; учитывалась и стихийная тяга рабочих к объединению.

Тем не менее попытки Зубатова использовать формы идейного воздействия на рабочее движение и революционную среду успеха не имели. Слишком явным было несоответствие между предложенной «теорией» и практикой полицейского аппарата. Кроме того, расчет на организацию мирных шествий с иконами и портретами царя при выдвижении умеренных экономических требований далеко не всегда оправдывал себя. Среди демонстрантов было немало радикально настроенных рабочих, которые стремились придать мероприятиям антиправительственный характер.

С. В. Зубатову для реализации задуманного им плана отвлечения рабочих от революционной борьбы требовались время и поддержка властей. Но власть, и прежде всего министр внутренних дел В. К. Плеве, не захотела или не смогла этого понять. В результате Зубатов был не только уволен, но и отправлен под полицейский надзор во Владимир. Вскоре, правда, ему разрешили вернуться в Москву. Второго марта 1917 года, понимая, какая судьба его ожидает после демократической революции, С. В. Зубатов застрелился.

Другой формой «полицейского социализма» была так называемая «гапоновщина».

Простой полтавский священник Георгий Гапон приехал в Петербург поступать в Духовную академию. Здесь он познакомился с Зубатовым и установил связь с Департаментом полиции. Организовав «клубы-чайные», он начинает вести «культурно-просветительную работу» среди пролетариата. В 1904 г. созданные Гапоном кружки были объединены в «Собрание русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга». Цель «Собрания…» заключалась в «возбуждении и укреплении в среде членов рабочего русского национального самосознания» с тем, чтобы отвлечь их от «революционной заразы».

К концу 1904 г. в организации Гапона состояло около 20 тысяч членов. Однако кровавый урок 9 января 1905 г. открыл глаза рабочим, и «гапоновщина» потерпела крах.

Под воздействием революционных событий 1905 г. царское правительство издало ряд актов (временных правил), в которых более полно и разносторонне регламентировались вопросы организации союзов и обществ, проведения собраний. Согласно «Временным правилам о собраниях» от 4 марта 1906 г. публичные собрания под открытым небом допускались только с разрешения губернатора или градоначальника и только под надзором полиции. Лица, желавшие устроить публичное собрание, должны были заявить об этом начальнику местной полиции не позднее чем за трое суток до намеченного срока проведения. Присутствующий представитель полиции мог закрыть собрание: если оно «отклоняется от предмета занятий»; если в собрании высказываются суждения, «возбуждающие вражду одной части населения против другой»; если порядок собрания нарушен «мятежными возгласами либо заявлениями, восхвалением либо оправданием преступлений, возбуждением к насилию либо неповиновению властям или же распространением преступных воззваний либо изданий, и вследствие того собрание приняло характер, угрожающий общественному спокойствию и безопасности».

Издание временных правил, хотя и несколько либерализовало политический режим Российской империи, остановить кризис самодержавия не смогло.

Полицейский аппарат был важным, но не единственным звеном карательного механизма государства. Его составными частями являлись также судебные органы и армия, с которыми полиция находилась в постоянном взаимодействии.

Контакты полиции с судебным аппаратом были весьма тесными. Как указывалось в одном из секретных циркуляров Министерства внутренних дел, «наиболее действенной в числе мер, направленных против революционного движения, является быстрая и грозная судебная репрессия, беспрепятственному осуществлению которой и обязаны способствовать прежде всего все органы правительства». Во главе судебной системы России стояло Министерство юстиции, которое постоянно взаимодействовало с Министерством внутренних дел. Материалы, получаемые в ходе оперативно-розыскных и процессуальных действий полиции, использовались судебными органами. На одной из докладных записок министра юстиции Николай II написал: «Уверен, что судебное ведомство действует вполне и во всем согласно с Министерством внутренних дел». В предыдущей главе уже говорилось о месте и роли Особого совещания при министре внутренних дел, в состав которого входили представители обоих министерств.

В конце 1895 г. Главное тюремное управление из ведения МВД перешло в систему Министерства юстиции. Проведенную реорганизацию официальные круги объясняли не только стремлением освободить Министерство внутренних дел от тяжкого бремени многообразных дел, но и необходимостью сблизить тюремное дело с уголовным правосудием, а также возросшим значением прокуратуры в судебном процессе. Передача тюрем под юрисдикцию другого ведомства не ослабила взаимодействия полиции и тюремных учреждений. В частности, по «Общему губернскому учреждению» полиция обязана была осуществлять надзор за «благоустройством в местах заключения», за «исполнением всех постановлений закона о передаче, содержании и пересылке арестантов».

Нагрудный знак жандармского управления

Не менее прочным было и взаимодействие с армией. В соответствии с законодательством в критические моменты воинские формирования должны были приходить на помощь полиции. Так, в «Уставе о предупреждении и пресечении преступлений» говорилось: «Для охранения порядка, тишины и внутренней безопасности гражданское начальство при недостаточности полицейских средств призывает войска».

В 1892 г. были приняты «Правила о местностях, объявленных состоящими на военном положении». Они предусматривали передачу всей полноты власти военным властям в случае объявления той или иной территории на военном положении. Главнокомандующие (или командующие) армиями наделялись полномочиями передавать на рассмотрение военного суда как отдельные дела, так и целые категории дел о преступлениях гражданских лиц. Полиция обязывалась оказывать военным властям всяческую помощь.