Александр Борисов - Три века российской полиции

Жалкие городовые — сил нет на них смотреть! В штатском, переодетые, испуганные, приниженные, похожие на мелких лавочников, которых обидели, стоят громадной очередью, которая из дверей выходит во внутренний двор Думы и там закручивается <���…> Они ждут очереди быть арестованными…

( Шульгин В. В. Годы. Дни. 1920 год. — М., 1990. — С. 463 .)

Г. Е. Львов, министр внутренних дел в марте — июле 1917 г.

Естественно, первым был вопрос о руководстве Министерства внутренних дел, которое должно было определить новую структуру своего ведомства, место в государственном механизме, решить судьбу его служащих. В первом составе Временного правительства его председатель, князь Г. Е. Львов, стал одновременно и министром внутренних дел.

Георгий Евгеньевич Львов был известным деятелем земского движения. В начале Первой мировой войны он возглавил Всероссийский земский союз помощи больным и раненым воинам, а впоследствии стал одним из руководителей Всероссийского союза земств и городов, много сделавшего для обеспечения продовольствием и боеприпасами фронта. Его взгляды были близки к взглядам Л. Н. Толстого, с которым он был хорошо знаком лично. Формально Г. Е. Львов не принадлежал к партии конституционных демократов, но его политические позиции были близки к программе этой партии.

Ситуация, в которой Г. Е. Львов стал министром внутренних дел, была таковой, что никто из претендовавших на место в правительстве не изъявлял желания возглавить это ведомство. По воспоминаниям А. Ф. Керенского, это объяснялось тем, что «ни одно ведомство не было так до конца, сразу, с корнем уничтожено во время революционного взрыва, как именно Министерство внутренних дел. Ибо на нем всегда была сосредоточена вся ненависть населения. <���…> Самые ненавистные имена — Плеве, Дурново, Столыпин, Протопопов были именами министров внутренних дел» [361].

Последний министр внутренних дел царского правительства А. Д. Протопопов и пять его предшественников на этом посту, а также руководители Департамента полиции были арестованы, содержались в тюрьме вместе с некоторыми другими царскими министрами и давали показания созданной новой властью Чрезвычайной следственной комиссии для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и других должностных лиц. Многие из них оставались в заключении после октября 1917 г. и были расстреляны в 1918 г., в период «красного террора».

В числе других Чрезвычайная следственная комиссия рассматривала выдвинутое в ряде газетных публикаций обвинение полиции в том, что она с крыш домов расстреливала из пулеметов мирных граждан. Приглашались свидетели, которые могли бы подтвердить это обвинение. Свидетелей не нашлось. Как оказалось, обнаруженные на крыше пулеметы были установлены военным командованием для отражения возможных налетов аэропланов противника. Царская полиция пулеметов на вооружении не имела [362].

Для решения судьбы арестованных полицейских в обеих столицах и ряде других крупных городов по рекомендации Временного правительства создавались специальные следственные отряды из представителей судебного ведомства, адвокатуры и Советов рабочих и солдатских депутатов. После допроса в таком отряде дело передавалось в специальный временный суд, в состав которого входили представители Совета рабочих и солдатских депутатов и мировой судья.

Суд мог вынести решение об освобождении арестованного, о направлении его в распоряжение воинского начальства для мобилизации в армию или же отправить в особую комиссию, которая должна была более подробно рассмотреть его прошлую деятельность, если имелись основания подозревать этого человека в репрессиях или нарушении законности. Но вопрос о расследовании деятельности бывших полицейских скоро потерял свою злободневность на фоне других проблем, рожденных революцией. Кроме того, освобождение из заключения Временным правительством всех «совершивших преступления из политических побуждений», как оказалось, не давало возможности привлечь к судебной ответственности провокаторов, сотрудников Охранного отделения, утверждавших, что они действовали «из политических побуждений».

Из материалов следственных отрядов по проверке деятельности чинов полиции в дни Февральской революции 1917 г.

Управляющий гостиницей для свиданий

М. М. Прозоров

24 марта 1917 г.

Прозоров Михаил Матвеевич. Живу [на] Свечной, 9.

Я состою управляющим гостиницы для свиданий, и, конечно, наши гостиницы являются доходными статьями для полиции, но должен вам по совести сказать, что никаким притеснениям мы не подвергались со стороны полиции. Правда, что полагается, праздничные давал два раза: приставу 100 руб., перед каждым праздником, т. е. перед Пасхою и Рождеством, старш[ему] помощнику 50 руб., прочим меньше. Но никаких вымогательств не было. Местным околоточным был Орса, человек хороший, не притеснял, не вымогательствовал, трезвый. Если бы только полиция пожелала, могла придраться ко всякой мелочи, но про нашу полицию этого не могу сказать.

Про пристава ничего, кроме хорошего, не знаю.

М. М. Прозоров

( Неизвестная Россия. XX век; в 4 т. — М., 1992–1993.— Т. 4. — С. 428. )

Новая власть признала абсурдность содержания под стражей сотрудников общей полиции наряду с безнаказанностью сотрудников политической полиции. Полицейских стали освобождать из заключения в конце марта 1917 г. В Москве, по решению Московского комитета общественных организаций, полицейских выселяли из города.

Если до Февральской революции положение и место Министерства внутренних дел в механизме государственной власти во многом определялось тем, что оно руководило общей и политической полицией, то после революции ситуация изменилась. Политическая полиция в виде охранных отделений и губернских жандармских управлений была разгромлена, а значительная часть ее документов уничтожена. Попытки восстановить политическую полицию не предпринимались, так как считалось, что она не нужна «новой, свободной, демократической России». Функции разведки и контрразведки, исполнявшиеся Отдельным корпусом жандармов, были переданы в Главное управление Генерального штаба, а сыскная (уголовная) полиция в ведение Министерства юстиции.

После свержения царя и упразднения должностей генерал-губернаторов и губернаторов надо было создавать новые органы власти на местах. Раньше губернаторы были чиновниками Министерства внутренних дел, теперь Временное правительство назначало вместо них своих представителей — комиссаров. Пятого марта 1917 г. министерство направило циркуляр о том, что губернские и уездные комиссары Временного правительства отныне обладают правами губернаторов. Но на местах комиссары Временного правительства не пользовались тем авторитетом, какой прежде имели губернаторы. Их решения оспаривались местными выборными органами, Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов игнорировали их указания. Не могло поддержать авторитет комиссаров и Министерство внутренних дел. Ослабление его власти вело к ослаблению власти Временного правительства на местах и переходу последней к Советам.