Александр Борисов - Три века российской полиции

Указ под названием «Статьи объезжим головам» от 19 марта 1686 г. предусматривал назначение десятских от больших дворов, к которым приписывалось по десять дворов «малых». За надзором за территорией десятские также выделяли сторожей (уличных караульщиков). Сторожа следили за обеспечением правил противопожарной безопасности и поддержанием общественного порядка.

Рынды (телохранители), XVI–XVII вв.

Для многих десятских (а ими назначались, как правило, торговые люди и состоятельные «тяглецы») полицейская повинность означала прямые материальные убытки, поэтому частыми были случаи уклонения от исполнения этой обязанности. Так, некто Сергеев на приказ объезжего принять обязанности десятского ответил отказом; при этом он бросил на землю «десятню» (символ власти десятского) и заявил, что «по той десятне на уличную сторожу наряжать» никого не будет — «и сам ходить не станет, и жильцам своим не велит». Объезжий с подьячим и сопровождавшие их чернослободцы избили «отказника» и доставили его на съезжий двор.

Десятских назначали («выбирали»), как правило, объезжие головы, но встречались и исключения, например, в Немецкой слободе десятских назначал Иноземный приказ. Жители Мещанской слободы прилагали немалые усилия к тому, чтобы освободиться от власти объезжего и десятских, однако объезжие настойчиво стремились свои полицейские функции распространить на все слободы.

Десятские назначались из людей «всяких чинов» мужского пола, достигших 15 лет; караульщики (сторожа) в каждом десятидворье менялись ежедневно (один караульщик на сутки). Указом 1686 г. бояре, окольничие, думные и ближние люди выставляли со своих дворов по одному караульщику, а прочие жители — по караульщику с пяти дворов.

Караулы выставлялись и в торговых рядах. В 1638 г. объезжим головам в Китай-городе было приказано увеличить число сторожей в лавках (к 1666 г. — по сторожу от каждой лавки). Для торгового дела это оказалось весьма обременительным, и указом 1686 г. было предписано выставлять по одному караульщику от пяти лавок.

Если в столице объезжие назначались Разрядным приказом, а общее руководство и контроль за деятельностью всех привлеченных сил осуществлял Земский приказ, то на местах аналогичные обязанности возлагались на воевод, что закреплялось царскими указами. Так, например, указом Михаила Федоровича от 1618 г. назначить объезжих голов предписывалось воеводе в Белеве. А вяземскому воеводе в 1622 г. было дано указание: «Объезжих голов велети расписати по всем улицам и по переулкам, и с ними расписати для береженья стрельцов и пушкарей, по кольку человек пригоже». Аналогичные нормы содержались в наказе казанскому (март 1679 г.) и новгородскому (1699 г.) воеводам. Примечательно, что в некоторых актах (наказы астраханским воеводам 1693 и 1700 гг.) речь шла о помощниках объезжих (стрельцах, пушкарях, рассыльных и т. п.), и, в частности, содержались общие требования к кандидатам на эти должности (брать из «добрых детей боярских»). Назначение за особые заслуги и ранения (как было в Новгороде) свидетельствует о том, что власти стремились повысить авторитет должности объезжего в глазах населения.

Стрельцы, 1674 г.

В периферийных городах воеводы могли определять круг обязанностей объезжих голов по своему усмотрению, с учетом местных условий. Как и в столице, реальную охрану общественного порядка осуществляли привлекаемые в помощь объезжим вооруженные отряды, а также население (в порядке повинности). Сошлемся на опыт Пскова. Седьмого ноября 1661 г. воевода в «наказной памяти» объезжему определил быть при нем 74 «сотенным людям» с ружьями, пищалями, копьями, топорами и бердышами. Объезжий должен был взять у сотского и десятских список назначенных к нему людей, лично осмотреть их и расписать «у ворот и по пряслам» (делопроизводство вели сотенные дьячки, а для рассылок служили стрельцы). В вопросах охраны порядка сотские и десятские переходили в непосредственное подчинение объезжего.

К концу XVII в. решеточные приказчики в официальных документах уже не упоминаются — их окончательно заменили так называемые чернослободцы, выделявшиеся из жителей «черных слобод», население которых преимущественно занималось ремеслом и торговлей. Для чернослободцев служба при объезжих была повинностью, однако самих объезжих они мало устраивали, так как проигрывали в сравнении с решеточными приказчиками и стрельцами, связанными воинской дисциплиной. Вот выдержка из датируемой 1698 г. жалобы объезжего головы на чернослободцев: «Пьют, бражничают, и с съезжего двора уходят, и живут по неделе и больше, а где живут и куды ходят, того я, холоп ваш, не ведаю; приходя на съезжий двор, они бранят меня <���…> всякою неподобною бранью и похваляются смертным боем, и человека моего <���…> бьют и увечат и всячески бесчестят, и бердыши и топоры закладывают». Объезжий просил назначить других людей, чтобы «в конец не разориться» и от «Великих Государей не быть в опале и жестоком наказанье».

Как и чернослободцы, караульщики (хотя и выставлялись всего на сутки) часто уклонялись от службы. В мае 1695 г. в Разрядный приказ поступила жалоба. Объезжий, подавший ее, сетовал, что многие дворы караулов не выставляют. Только за один день на его территории не было выставлено 17 караулов.

В конце XVII в. появляется еще одна фигура низшего полицейского служителя — ярыжки, обязанного следить за порядком на улицах, площадях, в корчмах и других общественных местах. Ярыжки носили красное и зеленое, но иногда другого цвета платье с нашивкой на груди из двух букв: «З» и «Я» («земский ярыжка»). Круг их обязанностей был широк. Когда государь куда-либо в городе «шествие имел», а также во время торжеств, предполагающих большое стечение народа, ярыжки шли впереди процессии с метлами и лопатами — «просторили» путь. Если же где-то происходила ссора, или затевалась драка, или совершалось бесчинство, то они могли беспрепятственно «брать под стражу и отводить в свой приказ для суда повинных, в чем им никто противиться не смел» [46] Мальгин Т. Опыт исторического исследования и описания старинных судебных мест Российского государства. — СПб., 1803. — С. 9, 10. .

Воеводский наказ Николаевской дворцовой волости крестьянину Михаилу Захарову, о должности волостного сотского; сентябрь 1683 г.

Лета 7192 <���…> по указу Великих Государей Царей и Великих Князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича, всея Великия и Малыя и Белыя Росии Самодержцев, и по приказу столника и воеводы Ивана Артемьевича Мартюхина память Белозерского уезду дворцовые Николские волости сотскому Мишке Захарову. Быть ему сотскому в той Николской волости и сыскивать накрепко воров, татей и розбойников, винопродавцев и табачников, и всяких лихих людей проведывать, или кто позовет на след за татми и за розбойники, и за всякими воровскими людми, и ему, сотскому, с сотенными тутошными и сторонними людми, следом ходить и куды след придет, к чьему селу или к деревне, и ему, сотскому, тех воровских людей с поличным имать и с сотенными людми приводить в город на Белоозеро, на рыбной двор; и впредь бы у него, сотского, в сотни никто никаким воровским людем, татем и розбойником, винопродавцем, и табачником, и становщиком станов и приездов не держали и татиные и розбойные рухляди, и корчемного вина, и табаку у них не покупали и не держали, и ни в чем ни в каком воровстве не норовили. Да и того ему, сотскому, смотреть накрепко, чтоб в его сотне лихие люди, тати и розбойники, и зажигалщики, и винопродавцы, и табачники не жили и не приставали; а буде в его сотне тати и розбойники и убойцы и зажигалщики, винопродавцы и табачники объявятся, и ему, сотскому, взять с собою сотенных и окольных многих людей, и тех воровских людей изымав, приводить в город на Белоозеро, на рыбной двор, к стольнику и воеводе, к Ивану Артемьевичу Мартюхину, безпенно; а сами б те люди, которые тех воровских людей учнут приводить, язычной молки не боялись. А буде он, сотский, или кто в его сотне волостные крестьяне учнут у себя татей и розбойников, убойцов и зажигалщиков, и винопродавцов, и табатчиков, и всяких воровских людей держать и таить, по свойству или по дружбе, и станы <���…> им держать, и табак, и корчемное вино покупать и продавать или держать, а в город на Белоозеро, на рыбной двор, он, сотский, тех людей, с сотенными людьми, приводить не стянет и на Белозерском рыбном дворе не известит, а после про то сыщется мимо его, сотского: и ему, сотскому, за то от Великих Государей Царей и Великих Князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича, всея Великие и Малые и Белые Росии Самодержцев быть в жестоком наказанье и в казни безо всякие пощады, а животы его отданы будут в исцовы иски.