Вадим Сидоров - Незавершенная революция

Когда идеолог раннего путинизма Владислав Сурков провозгласил необходимость «национализации будущего», лишь немногие прозорливые умы могли догадаться, что под этим подразумевается «русское чучхэ», в котором не будет ни нации, ни будущего. Интересно в этом смысле оценить долгосрочные последствия некоторых практических ходов серого кардинала путинизма того времени.

Например, в середине нулевых годов в стране начали появляться ростки новых, полноценных левых в общезападном и мировом смысле, причем, связанных со своими зарубежными коллегами и единомышленниками. Эти новые левые начали привлекать к себе пассионарную молодежь, как интеллектуальную, так и активистскую, весьма ярко проявившую себя во время защиты Химкинского леса. Угроза проявления в стране полноценной левой политики, да еще и связанной с мировым левым движением, которую годами купирует и нейтрализует в России КПРФ, была чрезвычайно серьезно воспринята в Кремле. Но не только — эту обеспокоенность Кремля для нейтрализации ненавистных «леваков» и «антифа» решили использовать околокремлевские «правые», попутно предложив свои услуги по противодействию «врагам государства». Дальнейшее известно — «кремлевские правые» были использованы как полезные идиоты, чьими руками был нанесен удар по ряду ключевых фигур нового левого движения ( Бабурова, Маркелов, Хуторской, Филатов, Джапаридзе), после чего на них в рамках дела БОРНбыли повешены все собаки, а сами они подверглись зачистке.

В нейтрализации новой левой угрозы закономерно приняло участие и руководство КПРФ, объявившее войну «троцкизму». И то, что эта партия занимает в стране левую нишу, является образчиком «национализации будущего» по-сурковски, в данном случае «национализации» левого движения, лишающей его будущего посредством удержания в идейном гетто сталинизма. Тут необходимо подчеркнуть, что автор данных строк предельно далек от симпатий к новым левым, но просто понятно, что при живой политике, в нормальной стране они должны быть, нравятся они кому-то или нет, а вот то, что вместо них эту нишу занимают и купируют шизофренические имперские сталинисты, является наглядной иллюстрацией отсутствия в России политики.

То же касается и других купированных Кремлем секторов общественно-политического пространства страны. Нишу партнера западных правых партий заняла даже не клоунская ЛДПР, а безыдейная «Единая Россия». В мировом идеологическом пространстве в итоге ни русские левые, ни русские правые не играют никакой роли, и это при том что за плечами у первых мощная революционная традиция, а вторые живут в стране — «надежде белого христианского мира». На практике, однако, в силу своей маргинализации и те, и другие являются рецепиентами трендов, генерируемых на Западе, будучи неспособными осваивать их даже в своей стране.

Идентично и положение многомиллионной общины российских мусульман. До революции они были не только частью мирового исламского интеллектуального пространства, но и в лице таких фигур как Юсуф Акчура, Муса Бигиеви др. активно влияли на траекторию его развития. В путинской России огораживание русскоязычного исламского пространства от глобального стало навязчивой идеей Кремля и силовиков. Альтернативой глобализации российских мусульман было провозглашено создание российской исламской богословской школы, однако, на практике эта «национализация будущего» обернулась затаптыванием ростков русскоязычной исламской интеллигенции, эмиграцией, арестами и убийствами ее представителей.

Но нигде последствия «национализации будущего» не наглядны так, как в эстетической сфере, в частности, в кино. Конкретно та его часть, которая должна генерировать исторический миф, то есть, «национализировать» будущее, настоящее и прошлое, провалилась в бездну даже по сравнению с советским кинематографом, державшим все-таки марку европейской изобразительной, сценической и актерской школы. Сегодняшнее российское пропагандистское кино — это натуральный Болливуд, лишенный не только эстетического, но и исторического чувства.

Кстати, на примере с кино наглядно видно не только, как не надо делать, но и как делать надо. Особняком стоит русский режиссер западного уровня и масштаба Андрей Звягинцев, способный снимать о русских фильмы с универсальной общечеловеческой проблематикой, которые могут смотреть не только в России, но и в мире. Но таких единицы, и возможно ли будет в условиях тотального культурного провала в достаточном количестве сгенерировать подобные кадры — большой вопрос. Однако как оказывается про русских можно снимать качественное кино, которое будет смотреть весь мир. Если это делают западные режиссеры и кинематографисты, привлекая к данному процессу отечественных консультантов и актеров, как это было с сериалами «МакМафия» и «Чернобыль».

На этих примерах видно, что для замены деградации на развитие русским, как воздух необходима открытость миру, то есть, глобализация настоящего вместо фальшивой национализации будущего. Приняв мультитюдную форму внутри себя, что является необходимым условием для этого, они впишутся в глобальные асабийи и тренды, став их проводниками и представителями в русском культурно-языковом пространстве. Это в свою очередь сгенерирует внутри него новую субъектность в лице русских секций и филиалов глобалистских асабий и проектов.

Двумя главными пулами таких идеологических асабий на Западе являются условные левые и правые. Первый покрывает собой разные фракции — от т. н. «культурных марксистов» множества подгрупп до экологистов и социалистов. Условные правые представлены главным образом т. н. «культурными консерваторами», выступающими с позиций защиты «иудеохристианской цивилизации». Оба этих тренда уже присутствуют в русскоязычном интеллектуальном пространстве, но маргинальны в силу их неактуальности для России до той поры, пока в ней не будут решены исторические задачи устранения нынешнего гибридного режима и последующей «вестфализации».

Впрочем, можно предположить, что вовлечение русского политического пространства в глобальное может иметь следствием трансформацию ряда мейнстримных трендов и дискурсов последнего. Например, если говорить о противостоянии «культурных марксистов» с «культурными консерваторами», то занимательно, что одним из ключевых его аспектов является т. н. «исламский вопрос», но не в его самостоятельном качестве, а в роли жупела и заложника этих двух дискурсов. Так, пресловутые «культурные консерваторы» сегодня в противостоянии «исламизации» фактически пытаются перехватить типично левую, прогрессистскую повестку, выставляя ислам как угрозу равноправию женщин, ЛГБТ и т. п. — ценности, защиту которых провозглашают «культурные марксисты», но не осуществляют де из-за своего «потворства исламизации». Последние в свою очередь, как это происходит в США декларируют защиту ислама и мусульман в ряду прочих меньшинств, в рамках т. н. «политики идентичности» (identity politics), однако, следствием этого является размывание самих сущности ислама и мусульманской идентичности в виде поддержки их политическими представителями гей-браков, абортов и т. п.