Гюнтер Кунерт - Москва – Берлин: история по памяти

2 апреля 1974

Многоуважаемый господин Демельт!

Сердечное спасибо за ваше письмо от 22 марта. Очень любезно с вашей стороны, что вы приняли столь деятельное участие в судьбе Максимилиана Рётига и моих родных.

Опасения и риски, обрисованные в вашем письме, мои родные в своих письмах ко мне, по понятным причинам, не могли изложить с такой же ясностью, и я весьма признателен вам за то, что вы, владея всей полнотой информации, это сделали. Вероятно, молодости свойственно не замечать опасностей или недооценивать их. По счастью, в переписке с моими родственниками пока что обсуждались все больше мировоззренческие и философские вопросы общего характера, хотя иной раз и проявлялись, возможно, известные политические тенденции. Не исключаю, что в этом отношении имел место некоторый перегиб с моей стороны, и теперь мне совершенно ясно, что надо быть предельно осторожным, ибо меньше всего я хочу навлекать на своих родственников какие бы то ни было неприятности.

Еще раз большое вам спасибо за ваше любезное письмо и неоценимую помощь, этим письмом оказанную.

С наилучшими пожеланиями,

Рюдигер Фрич.

В одном я себе поклялся: если затея наша все-таки удастся, мы все вместе обязательно к этому Демельту съездим! Представляю, какая у него будет физиономия!

Письмо, пришедшее вскоре от Тома, хотя бы отчасти все же меня успокоило — впрочем, судя по всему, Томас к этому времени об истории с Демельтом вообще еще ничего не знал.

Нойоберхаус, 1 апреля 1974

Дорогой мой Рюдигер!

Большое тебе спасибо за твое письмо, а также за письмо от твоего брата (по штемпелю от 25.03). Ему я тоже скоро напишу. Особенно меня порадовало, что он тоже намерен обмениваться со мной минералами. Какая, однако, удача, что твой приятель Вильгельми имеет такой интерес именно к рудоносным минералам, которых у нас тут сейчас предостаточно. А каталоги он может привезти? Разумеется, мы с ним встретимся, Шверин — это совсем не край света. Заодно могли бы по такому случаю и вдоволь поболтать о столь увлекательных областях нашей любимой геологии… Что слышно насчет твоих планов съездить в отпуск во Францию? У тебя достаточно времени, чтобы подготовиться к поездке?..

Сердечный привет,

твой Томас .

Сразу после Пасхи я навестил Кристиана Вильгельми в Штутгарте. Тот встречался с Берндом в Шверине и привез золотую монету. Хоть какой-то просвет! В остальном — ничего хорошего. Хотя трое наших друзей не оставили своего замысла, но теперь всерьез подозревали, что угодили «под колпак» целенаправленной слежки. Не последнюю роль в этих переменах сыграли, очевидно, нежелательные политические разговоры, которые все трое действительно вели в школе. Как бы там ни было, а домой к родителям Тома уже приходила полиция. В связи с чем ребята просили теперь проявлять особую осторожность в последующих письмах.

Как же нам теперь быть? Я решил написать два письма: одно КаГе, которому я объяснил ситуацию, попросив второе письмо переслать Тому со своего адреса и как бы от своего имени.

Хангвайде, 19 апреля 1974

Дорогой Клаус!

…В нашем недавнем телефонном разговоре ты очередной раз выказал горячую готовность помогать мне в деле с моим двоюродным братом. Я считаю, это очень благородно с твоей стороны, ибо это отнюдь не само собой разумеющаяся мелкая услуга. Именно поэтому прошу тебя: будь предельно честен, чтобы в любой момент, когда дело покажется лично для тебя слишком рискованным, суметь сказать «нет». Тем временем я уже сейчас хотел бы воспользоваться твоей готовностью помочь и потому обращаюсь с просьбой: не согласишься ли ты предоставить свой адрес в качестве передаточного для всей поступающей «оттуда» и уходящей туда корреспонденции?.. Проще говоря, все письма, которые я пишу туда, я сперва пересылаю тебе, а уж ты отправляешь их со своего боннского адреса. А мой кузен и его друзья, когда захотят черкнуть мне пару слов, посылают свои письма тоже на твой адрес, а ты пересылаешь их мне. Разумеется, все письма ты спокойно можешь читать. Это первое.

Второе, куда более существенное: чтоб окончательно уточнить время, место и прочие детали нашей акции, мы договорились 25 мая встретиться в Восточном Берлине. Это предложение мне передал мой приятель, который на Пасху ездил к родственникам в ГДР и там с одним из наших друзей встречался. От него же мне стало известно, что положение там теперь обострилось. После нашей встречи в ЧССР, о которой ты знаешь, к родителям двоюродного брата наведалась полиция и строго «посоветовала» оставить все мысли, планы, а тем паче приготовления к бегству из страны. Это означает только одно: вероятней всего, мой двоюродный брат находится теперь под наблюдением… Вот почему мы оба, и он, и я, не хотим, чтобы наши адреса и фамилии фигурировали в переписке. Это объясняет тебе мою первую просьбу. К тому же я теперь вынужден опасаться, что в ГДР уже выписан ордер на мой арест за пособничество бегству из республики или по подозрению на таковое пособничество. Иными словами: самому мне ехать в ГДР или в Восточный Берлин равносильно самоубийству. Но встреча все равно должна состояться. Так вот, вторая, огромная моя просьба к тебе: не можешь ли ты вместо меня на эту встречу пойти? В Берлин мы полетели бы вместе, и я остался бы в западном секторе тебя ждать. Все расходы я, разумеется, беру на себя в полном объеме… Ответь, пожалуйста, поскорее, если ты не сможешь, — за что я нисколько на тебя не обижусь, — мне надо будет найти кого-то еще. Слишком часто использовать для этой цели моего родного брата не хотелось бы, у него та же фамилия, а, кроме того, он встретится со всеми троими еще до этого.

Кроме того, я попросил Клауса сообщить мне данные своего паспорта на тот случай, если они вдруг понадобятся, а также обратиться в болгарское торговое представительство, дабы узнать срок действия болгарской транзитной визы со дня ее выдачи и сколько времени нужно на оформление? Лучше всего запросить по телефону, на всякий случай, под чужим именем .

Теперь надо было объяснить все это Тому, а заодно и уведомить его, что вся переписка отныне будет идти через КаГе. Для пущей конспирации я на сей раз подписался как Клаус Рюдигер.

19 апреля 1974

Дорогой Томас!

Твою последнюю открытку и письмо получил, большое спасибо. Рад, что у тебя все более или менее хорошо, хотя в школе тебе, как я понимаю, не помешало бы чуть больше везения. Буду ругать тебя изо всех сил ввиду предстоящих выпускных экзаменов!

У меня все тоже идет своим чередом, и, если не считать мелких забот и затруднений, какие бывают в жизни у каждого, я вполне могу быть доволен. За трудности на работе меня с лихвой вознаграждает мой любимый конек, минералогия, которой я отдаюсь с огромной радостью и большим рвением. На сегодняшний день предмет моей особой гордости — великолепный экземпляр, привезенный мне приятелем из его пасхальной поездки. Это редкий рудоносный камень, радующий глаз уже своим внешним видом. Но и помимо этого приятель обрадовал меня многими новыми сведениями и познаниями, ибо он в этом отношении большой дока.