Дмитрий Мишин - История государства Лахмидов

Сообщение об этом посольстве обнаруживается также у аль-Хилли, который, однако, путает амиритов с абситами ( Ваnu 'Abs ) [213, с. 371–373].

По словам аль-Хилли, жена аль-Мунзира IV и мать ан-Нумана Сальма после смерти мужа вернулась к кальбитам, вышла замуж за одного из них, Румануса Ибн Мукиля ( Rumanus Ibn Ми'qil ), и родила от него Уабару [213, с. 287]. Это подтверждается другими источниками и кажется правдоподобным — за исключением того, что Сальма должна была вернуться к кальбитам не после смерти аль-Мунзира IV, а значительно раньше: иначе Уабара был бы слишком юн, чтобы в правление ан-Нумана командовать войсками и иметь относительно взрослого сына (о нем см. ниже). Ан-Нуман относился к Уабаре как к родственнику и, согласно Хишаму аль-Кальби, дал ему в удел два селения [260, с. 564, ср. 623]. Впрочем, есть и другая версия, по которой имя Руманус ( Rumanus ) носила мать ан-Нумана и его брата аль-Мунзира; отец последнего принадлежал к кудаитскому племени Бану Кальб Ибн Уабара ( Banu Kalb Ibn Wabara ) [181, с. 186; 200, с. 367].

Так у Ибн аль-Асира [226, т. 1, с. 506]. Аль-Хилли приводит очень похожий рассказ, но значительно увеличивает сумму выкупа, говоря о двух тысячах верблюдов и двух наложницах [213, с. 447–448]. Это кажется менее вероятным по двум причинам. По обычаям тех времен выкуп за члена царского рода составлял тысячу верблюдов; не следует также забывать, что у аль-Хилли этот эпизод приведен в той части книги, где он говорит о слабости Лахмидов и в подтверждение своих слов красочно описывает их поражения.

Rahrahan , гора поблизости от Указа [264, т. 3, с. 36], или вади , местонахождение которого не уточняется [251, с. 1080].

О сражении при Рахрахане повествуют и другие авторы [251, с. 400–402; 261, с. 469; 264, т. 3, с. 36].

Это место Якут помещает в Неджде, хотя, судя по описанию сражения, ошибочно интерпретирует si'b как «низина» [264, т. 2, с. 104].

Это сообщение было подробно разобрано М. Дж. Кистером, который предложил сблизить его с известием Ибн Хордадбеха о том, что «[Медину] называют также Ясриб. В дни джахилиййи над ней и над Тихамой был наместник от марзбан -а пустыни, взимавший ее харадж . Курайза и ан-Надир были царями и правили над Мединой, аль-Аус и аль-Хазрадж. Об этом говорит поэт из ансар -oв:

"Платишь ты ( tu'addl ) повинность ( harg ) — после повинности Хосрову и повинности по отношению к [племенам] Курайза и ан-Надир"» [91, с. 128; ср. 90, с. 177].

На основании этих материалов М. Дж. Кистер предложил следующую реконструкцию событий: марзбан -ом пустыни следует считать лахмидского царя Хиры, а наместником последнего над Мединой — Амра Ибн аль-Итнабу. Данные источников показывают непрерывность сасанидского контроля над Мединой во второй половине VI в. [86, с. 145–149].

Сведения об Амре Ибн аль-Итнабе разобраны в тексте. Здесь уместно рассмотреть те аспекты, которые непосредственно не связаны с Хирой. Процитированный фрагмент труда Ибн Хордадбеха ясен далеко не полностью. В частности, приводимый в нем стих в ряде источников цитируется как сказанный Абду-ль-Масихом ( 'Abd al-Masih ) из хирского рода Бану Букайла ( Ваmu Buqayla ) после подчинения Хиры мусульманскому халифату:

«Разделяют нас племена мааддитов — открыто, как приготовленную тушу.

А ведь прежде не знали мы ни в чем недостатка, были как полные сосцы верблюдицы с большим выменем.

Платим мы ( nu'addi ) повинность ( harg ) — после повинности Хосрову и повинности [по отношению к племенам Бану] Курайза и [Бану] ан-Надир (или: от [племен Бану] Курайза и [Бану] ан-Надир).

Таково переменчивое время — день может быть плохим, а затем счастливым» [19, сер. 1, с. 2042; 107, т. 1, с. 221; 264, т. 2, с. 402, т. 3, с. 202].

Сходство этих стихов очевидно, если привести их не в переводе, а так, как они стоят в оригинале, арабской графикой.

Стих у Ибн Хордадбеха:

تؤذي الخرج ب*د خراح كرى وخرج ن قريظة والنضير

Третья строка стиха, приписываемого Абду-ль-Масиху:

تؤذي الخرج بعد خراج كرى وخرج ، قريظة والنضير

He имея исходного текста стиха, мы не можем восстановить его изначальный смысл. Нельзя даже исключать, что оба процитированных стиха так или иначе отклоняются от первоначального текста или того смысла, который вложил в него автор. Возможно, какое-то удачное высказывание повторялось на разные лады и вошло в несколько стихов.

Но дело не только в стихе. Как мы видели, Ибн Хордадбех и Ибн Ростэ сообщают, что во время джахилиййи Медина платила Сасанидам дань, которую взимал « марзбан пустыни». С этим, вероятно, связан встречающийся в некоторых источниках рассказ о том, что в какой-то момент персы установили свою власть над доисламской Мединой [90, с. 63–64; 187, с. 417]. Этот рассказ, восходящий к Ибн Забале (ум. ок. 814–816 гг.), дошел до нас в двух разных передачах, из которых более верной и лучше соответствующей историческому контексту кажется та, где последовательность событий такова: племена Аус и Хазрадж отняли Медину у иудеев, затем явились персы ( al-a'agim ), а впоследствии свою власть над городом установили мухаджир -ы [215а, ч. 1, с. 79–80]. Прямых указаний на то, кем был « марзбан пустыни», в источниках нет, однако мы можем судить об этом по следующим указаниям. По словам Ибн Хордадбеха « марзбан -у пустыни» подчинялась Тихама, хотя если бы речь шла о правителе Хиры, вместо нее должны были бы фигурировать Йемама или Неджд. Когда Хосров II Парвиз незадолго до конца своего царствования велел собрать сведения о Мухаммаде (под властью которого находилась Медина) или, по другим указаниям, привезти его самого, заниматься этим было поручено наместнику Йемена Бадану [19, сер. 1,с. 1572–1573; 235, ч. 1, с. 223–224]. Значит, Медина и Тихама входили в зону ответственности наместника Йемена, которого, кажется, и следует отождествить с « марзбан -ом пустыни» Ибн Хордадбеха. По источникам власть Сасанидов над доисламской Мединой практически не прослеживается. Судя по рассмотренным сведениям, она сводилась к тому, что городская верхушка или отдельные племена формально признавали сюзеренитет Сасанидов и выплачивали им дань. Сколько времени так продолжалось, и взимал ли « марзбан пустыни» дань с других городов — неизвестно; в любом случае это — тема отдельного исследования. В рамках настоящей работы можно — на основе доступных на данный момент сведений — исходить из того, что ни Лахмиды, ни наместники Хиры более поздних времен не тождественны марзбан -у, о котором пишет Ибн Хордадбех.

Здесь нет ошибки: Ибн аль-Асир действительно говорит об Амире, а не об Амре, однако из одного замечания аль-Бакри можно заключить, что Амир и Амр — одно и то же лицо [186, ч. 1, с. 575].