Дмитрий Мишин - История государства Лахмидов

Это сообщение показательно в нескольких отношениях. Из него видно, что аль-Харис, несмотря на переход на его сторону бакритов [114]и успехи местного значения, не смог одержать решающей победы над Имру-ль-Кайсом и покончить с ним как с противником. Даже пленение Имру-ль-Кайса бакритами не имело значительных последствий. По арабским обычаям того времени право распоряжаться пленником принадлежало его пленителю, а не вождю или царю. Поэтому все кончилось тем, что Имру-ль-Кайс просто выкупился и вернулся в Хиру.

Другая важная тема, которой касается Ибн Хабиб, — позиция Кавада. После смерти Имру-ль-Кайса Кавад должен был назначить в Хиру нового правителя и уже в силу этого столкнулся с необходимостью принять решение о ее дальнейшей судьбе. Решение Кавада мусульманские историки представляют по-разному. Одни, как и Ибн Хабиб, повествуют, что Кавад, недовольный отказом аль-Мунзира присоединиться к маздакитам, сместил и изгнал его. Владения Лахмидов он отдал аль-Харису, согласившемуся стать последователем Маздака [172, ч. 8, с. 61; 226, т. 1, с. 399; 236, с. 245, 327]. Согласно другому рассказу сасанидский царь просто не помог аль-Мунзиру, когда тот обратился к нему за помощью. Из наиболее ранних авторов данную версию выдвигал Абу Убайда [251, с. 442], который, однако, явно ошибался, считая этим царем не Кавада, а Хосрова I Ануширвана. Уже в Средние века Абу Убайду поправил аль-Хилли, который сообщал примерно то же самое, но отмечал, что аль-Мунзиру не помог именно Кавад [213, с. 121–122]. По одному рассказу, который тоже восходит к Абу Убайде, но сюжетом наименее похож на остальные, аль-Мунзир был изгнан арабами из племен Рабиа, бежал к Бану Ийад [115]и умер среди них. Его сын аль-Мунзир хотел выступить против киндитов, но не получил помощи от Кавада [157, с. 427; 172, ч. 11, с. 60].

Это бездействие Кавада в источниках нередко объясняется его слабостью, вызванной, в свою очередь, увлечением идеями Маздака, отвергавшего убийства и кровопролитие. Средневековые авторы видели в этом причину ослабления державы в целом. Наиболее ясно говорит об этом Хамза аль-Исфахани, согласно которому Кавад, придя к власти,

«…оставил убийства и сражения. Его царская власть пришла в упадок, ибо он предавался делам другого (т. е. потустороннего. — Д. М .) мира. Тогда персы ударились в неподчинение, и среди них распространилась ересь. К ней призывал мобед Маздак, сын Бамдада; к нему собрались слабые [116], и он обещал им царскую власть. По этой причине ослабело царство арабов (т. е. Лахмидов. — Д. М .), ибо силу цари арабов черпали у царей персов» [67, с. 106–107].

Об этих событиях подробно рассказывает Хишам аль-Кальби, сообщение которого известно в передаче ат-Табари. Согласно ему, аль-Харис встретил ан-Нумана, сына аль-Мунзира II, и убил его [117]. Сын ан-Нумана аль-Мунзир бежал. Кавад, приверженный идеям Маздака о недопустимости кровопролития, не стал воевать с аль-Харисом и вступил с ним в переговоры. Одновременно киндиты нападали на Савад. Почувствовав слабость Кавада, аль-Харис вел переговоры с позиции силы и требовал, чтобы за ним были признано право на завоеванные им земли. Кавад выделил ему шесть округов ( tasasig ) в нижнем течении Евфрата. Но и эти уступки не спасли Кавада. Аль-Харис написал о слабости сасанидского царя Туббе, и тот с йеменским войском напал на Иран. Кавад был вынужден бежать в Рей, а затем погиб. Йеменцы же двинулись дальше и через Хорасан дошли до Китая [19, сер. 1, с. 888–891].

Что может быть верного в этих рассказах? Слова о слабости Кавада представляют собой вымысел. Кавада, который дважды завоевывал власть в борьбе, затем правил еще почти тридцать лет, а незадолго до описываемого времени вел войну с Византией, трудно назвать слабым правителем или пацифистом. По отношению к арабам Кавад мог действовать жестко. Известен случай, когда он послал войска против ийадитов [81, с. 121]. Кроме того, начало VI в. — время второго правления Кавада, когда, судя по некоторым данным, влияние маздакитов было уже меньшим [3, с. 204–205]. Судя по всему, в рассмотренных сказаниях перед нами предстает не настоящий Кавад, а скорее созданный сасанидской знатью его образ как бесталанного правителя, который ослабил государство, так как попустительствовал маздакитам и не поддерживал сословный порядок. Такой правитель, естественно, не мог противостоять внешним угрозам, и под пером Хишама аль-Кальби Кавад терпит поражение от йеменцев и погибает, хотя в действительности произошло совершенно иное. Утверждение о вторжении йеменцев в Иран не подкрепляется другими источниками, а Кавад правил дальше и умер своей смертью в сентябре 531 г., причем в последние годы жизни он снова воевал с Византией.

Между тем, как будет показано далее, киндиты переселились в сасанидские владения, а аль-Харис некоторое время считался правителем Хиры. Стало быть, переговоры аль-Хариса с посланцами Кавада, если не с ним самим, имели место. Сделав это умозаключение, мы должны вернуться к рассмотренному выше сообщению о том, что аль-Харис, в отличие от аль-Мунзира, согласился принять учение маздакитов. Мусульманские авторы обыкновенно видят в этом выражение стремления Кавада распространить еретическое учение Маздака среди окружающих. Но в контексте того времени предложение Кавада имело совершенно иное значение. Принятие зороастризма, пусть и в его маздакитской трактовке, означало бы для аль-Хариса разрыв с иудейским правителем объединенной державы Химьяра и Сабы и переход под власть сасанидского царя. Судя по некоторым данным, дальнейшие события развивались именно в этом ключе. У Ибн Саида мы находим нигде более не встречающиеся рассказы о том, что Кавад сместил Насридов (т. е. Лахмидов. — Д. М .), отказавшихся примкнуть к маздакитам, поставил править Хирой аль-Хариса и велел ему привести арабские племена Неджда и Тихамы к принятию маздакитского учения [236, с. 245, 327]. Кажется, в действиях Кавада прослеживается политический расчет: он замышлял привлечь аль-Хариса на свою сторону и тем самым не только прекратить войну на южных рубежах Сасанидской державы, но и распространить свою власть на подчинявшиеся киндитскому правителю арабские племена.

Компромисс был достигнут. По источникам можно составить некоторое представление о нем. Мы видели, что, согласно Хишаму аль-Кальби, Кавад выделил киндитам шесть округов в нижнем течении Евфрата. Хотя, как показано выше, рассказ аль-Кальби в целом представляет собой легенду, эта подробность выглядит достоверной, так как подкрепляется словами Ибн Хабиба о том, что владения аль-Хариса простирались до «Жамасповой реки» ( sarat Gamasb ) близ Каср Аби Хубайра ( Qasr Аbi Нubауrа ) [238, с. 369] [118]. Разбор этого известия представлен автором этих строк в «Хосрове» [3, с. 693–695], и, кажется, нет смысла повторять его здесь. Впрочем, здесь необходимо привести основной вывод: Кавад позволил киндитам аль-Хариса переселиться за Евфрат и осесть недалеко от Ктесифона. Естественно, Кавад не пустил бы к столице племенное войско, вождю которого не доверял. Заметим, что это — еще одно доказательство того, что Кавад и аль-Харис по крайней мере тогда стали союзниками. С другой стороны, решение Кавада пустить киндитов за Евфрат вполне могло вызвать рассказы о его чрезмерной уступчивости и неспособности противостоять внешнему врагу.