Дмитрий Мишин - История государства Лахмидов

У Ибн Хишама в качестве противников киндитов называется Амр Ибн Хабула аль-Гассани ( Amr Ibn Habiila al-Gassdni ), причем приводятся разные мнения: по одной из версий, рассказ о нападении относится к аль-Харису Киндитскому, по другой — к Худжру [242, т. 4, с. 275].

Аль-Анбари, который приводит это известие, сообщает лишь то, что оно принадлежит не Хишаму аль-Кальби.

Вероятнее всего, речь идет о горе аль-Канан ( al-Qanan ), к которой, судя по сообщениям Якута, можно было прийти от горы Хабша ( Habsa ), расположенной к востоку от Самиры ( Samira' ) [264, т. 2, с. 214, т. 4, с. 401]. В другом месте Якут помещает аль-Канан к востоку от Самиры [264, т. 4, с. 127]. Самира находилась на пути из Багдада в Медину, между Куфой и Зат Ирком [91, с. 186].

Хишам аль-Кальби полагал, что Амр женился на Умм Унас ( Umm Unas ), дочери Ауфа Ибн Мухаллима ( 'Awflаn Muhallim ), принадлежавшего к Бану Шайбан Ибн Салаба [157, с. 429; 260, с. 27, 168–169]. Однако аль-Харис Ибн Хилизза в своей муаллаке говорит: «Мы (т. е. бакриты. — Д. М .) родили Амра, сына Умм Унас» [43, с. 34; 179, с. 155; 218, с. 286–287; 223, с. 142]. Поэт, который рассказывает о славных эпизодах из истории своего племени, очевидно, имеет в виду кого-то из знаменитых персонажей; это в известной степени говорит в пользу того, что упомянутый им Амр — киндитский правитель. Комментатор муаллаки ат-Тибризи считал, что речь идет о киндитском правителе Амре, сыне Худжра (см. сноску выше). Слова аль-Хариса Ибн Хилиззы следует, очевидно, понимать в том смысле, что Амр был рожден матерью-бакриткой — Умм Унас. Однако тогда встает вопрос о том, кем была последняя — женой или матерью Амра. Возникшее противоречие можно было бы решить, предположив, что Амр, о котором говорит аль-Харис Ибн Хилизза, — сын Амра и Умм Унас, т. е. брат аль-Хариса Киндитского. Однако Хишам аль-Кальби прямо указывает, что кроме аль-Хариса у Умм Унас не было детей [260, с. 169]. Заслуживает внимания и то, что Ибн Хишам, повествуя о набеге гассанидских арабов на лагерь Пожирателя горьких растений (здесь отождествляемого с аль-Харисом), сообщает, что в плен попала жена последнего Умм Унас [242, т. 4, с. 275]. Если руководствоваться общепринятым подходом и принимать за достоверные сведения более раннего источника, следует считать, что Умм Унас была женой Худжра. Но и известия Хишама аль-Кальби едва ли можно однозначно объявить ошибочными или вымышленными; скорее всего, они имеют под собой реальную основу. Видимо, Амр по примеру отца женился на девушке из Бану Шайбан, образ которой слился с образом Умм Унас.

Этот царь неизвестен по надписям, а в повествовательных источниках есть расхождения. Следует обратить внимание на параллельное сообщение ад-Динавари о том, что аль-Хариса назначил правителем мааддитов Сухбан ( Suhban ), который убил царя Йемена и узурпировал власть. Данное сообщение не встречается в других повествовательных источниках, рассказы которых об этом периоде сильно различаются. О Сухбане ад-Динавари пишет, что он был ف ذي زب что, кажется, следует читать как ذي ٠دن ( Ibn di Gadan ), т. е. «сын Зу Джадана». Гаданы (в арабском произношении — Зу Джаданы) были одним из родов йеменских князей (кайлов). Как будет показано ниже, и о Сухбане, и о Зу Джаданах в средневековых арабских сказаниях сообщается, что они так или иначе принимали участие в событиях в Аравии. Возвращаясь к повествованию ад-Динавари, отметим: по его словам, на выбор Сухбана повлияло то, что мать аль-Хариса принадлежала к племени Бану Амир Ибн Сасаа ( Ваnu 'Amir Ibn Sa'sa'a ) [174, c. 52]. В свете сообщений источников об Умм Унас это утверждение ад-Динавари кажется ошибочным, но нельзя не отметить, что общая линия повествования выдержана верно: аль-Харис был назначен правителем бакритов не в последнюю очередь потому, что из них происходила его мать (см. ниже).

Среди стихов Имру-ль-Кайса автору этих строк не удалось обнаружить такого, где чтение Худжр было бы единственно возможным. Большой арсенал поэтических вольностей (подобных русскому переносу ударения в стихе и т. п.), имевшийся у арабского поэта, всегда оставляет возможность того, что в форме عجر сокращена вторая гласная, и следует читать не Худжр, а Хаджр, т. е. Хаджар. Показателен стих, где Имру-ль-Кайс называет себя Ibn H.g.r . Эта форма рифмуется с sukri , что диктовало бы чтение Худжр, но также с nadri и nasri (с соответствующим чтением Хаджр) [244, с. 655–656]. Тем не менее чтение Худжр является общеупотребительным в литературе.

Имеется в виду бывшая римская провинция Arabia (см, выше).

Это известие повторяет затем следующий за повествованием Феофана Георгий Кедрин [59а, с. 628].

Эта война помещается у Феофана под 5996 г. от сотворения мира (1 сентября 503 — 31 августа 504 гг.) [163, с. 222]. Эта дата неточна, т. к. война, как показано ниже, началась в 502 г.

Помимо рассмотренных выше известий Хамзы аль-Исфахани следует обратить внимание на рассказ Абу Убайды в передаче Ибн Абд Раббихи, согласно которому аль-Харис воевал против Лахмидов вместе с бакритами [224, ч. 5, с. 222].

Бану Ийад (ийадиты) периодически упоминаются на страницах настоящего исследования, в связи с чем целесообразно вкратце остановиться на истории их самих и их отношений с Лахмидами. Автор этих строк надеется посвятить данному вопросу отдельное исследование и потому ограничится здесь лишь кратким изложением основных выводов. Ийадиты пришли на северо-восток Аравийского полуострова из Тихамы, несколькими потоками. Как показано выше, некоторые из них примкнули к танухитам. Эти ийадиты впоследствии жили во владениях Лахмидов, а также у Айн Убага. Вероятно, именно ийадиты, жившие в Айн Убаге, фигурируют в рассматриваемом в тексте арабском сказании. Когда же аль-Мунзир, усилившись, начал наступление на киндитов, в войсках, которые он послал против Имру-ль-Кайса и аль-Хариса Киндитского, были ийадиты (см. ниже), которых, видимо, следует отождествлять с ийадитами из лахмидских владений или из области Айн Убага. Другие племена ийадитов, миграции которых не связаны с переселениями танухитов, осели между Хирой и Убуллой; там, на вади Синдад, находилось их святилище — «Синдадская Кааба». Эти племена составляли основную часть ийадитов [188, с. 69]. Судя по всему, они были теми ийадитами, которые в начале IV в. нападали на сасанидские владения (см. выше). Несмотря на близость к Хире, эти ийадиты не подчинялись Лахмидам. Об этом можно судить по сказаниям об Имру-ль-Кайсе. Бежав от аль-Мунзира III (этот эпизод рассмотрен ниже), он какое-то время укрывался у Саада Ибн ад-Дабаба аль-Ийади ( Sa'd Ibn al-Dabab al-Jyddi ), которого Абу-ль-Фарадж аль-Исфахани называет саййид -ом (т. е. предводителем, главой) своего народа (ийадитов), а аль-Якуби — наместником сасанидского царя над одной из областей Ирака [82, с. 250; 172, ч. 8, с. 68]. Предводитель «синдадских» ийадитов, тем самым, тоже был сасанидским наместником и потому не подчинялся лахмидскому царю. Именно этим, видимо, следует объяснять слова ийадитского поэта Абу Дуада (о нем см. ниже), который, повествуя о своих соплеменниках, сказал, что «никогда ни один царь не принуждал их что-либо делать» [171, с. 94], и дошедшую до нас в разных передачах фразу Хишама аль-Кальби о том, что Бану Ийад были laqah или liqah , т. е. независимыми [81, с. 97; 248, с. 71]. Сведения об отношениях «синдадских» ийадитов с Лахмидами очень неоднозначны. Судя по историческому контексту эти отношения были скорее дружественными, чем враждебными; иначе трудно объяснить, почему «синдадские» ийадиты не выступили против Лахмидов в самое трудное для тех время противоборства с киндитами. В начале правления сасанидского царя Хосрова I Ануширвана «синдадские» ийадиты вторглись в сасанидские владения. Хосров — вероятно, не без помощи аль-Мунзира III (о чем источники, правда, не сообщают) — отразил эти нападения и, более того, разгромил «синдадских» ийадитов, остатки которых были переселены на север Ирака. Впоследствии Хосров изгнал ийадитов и оттуда, и они ушли в византийские владения.