Гай Аноним - После Рима. Книга вторая. Anno Domini 430-800

Римский историк, перемешав быль и небылицы, познакомил нас одним из первых примеров воздействия «связей с обществен­ностью» — оружия массового поражения, которое безо всяких ос­нований считается изобретением Нового времени. Гунны умело пользовались тем, что их жуткая слава неслась, опережая войско, и подавляла волю их противников к сопротивлению настолько, что они часто даже не решались поднять оружие на свою защиту.

Так была заложена основа западноевропейского политического мифа о «восточной угрозе». Не Аларих, не Атаульф и не Гейзерих, подрубившие корни Римской империи, а именно Аттила стал чер­ной легендой Запада, наводившей ужас на многие поколения и во­шедшей в фольклор. В «Песни о Нибелунгах» жена гуннского во­ждя Ильдико превратилась в Кримхильду, а сам Аттила в Этцеля.

Впрочем, если от фольклора и, чего греха таить, пропаганды в стиле «исторической политики» перейти к фактам, «гуннский миф» развеивается как туман. В 430-440-х годах гунны прямо или косвенно участвуют во внутриполитической борьбе и усобицах Западной империи, но лишь как послушный инструмент, как на­емники. Если они и действуют самостоятельно, то в строгом со­ответствии с «пожеланиями» правительства Равенны и Рима. Ат­тила изменил всё.

Как мы указывали в книге первой, Римской империей управлял разветвленный бюрократический аппарат, и его первой заботой была развитая налоговая система. Самым важным ее элементом был высокий земельный налог. Система была неэффективной, бас­нословно коррумпированной, оставляла огромный простор для злоупотреблений — и все же она успешно работала. Самую боль­шую долю государственных расходов поглощала наемная армия (бюрократия по «аппетитам» занимала второе место, с большим отрывом). Собранные деньги и продукты регулярно переправля­лись из богатых южных провинций в северные приграничные ре­гионы, а также в Рим и Константинополь.

В конце IV века этой схеме ничто не угрожало, но кризис на­чала V века привел к тому, что в 430-е годы западная часть импе­рии фактически начала дробиться на независимые королевства, и поступление налогов из множества провинций прекратилось. К тому же новая, уже германская, элита отличалась от своих рим­ских предшественников, мятежных военачальников: те хотели денег, которые давала политическая власть, а германские вожди и короли желали владеть землями, как их соседи, римские ари­стократы.

Были ли у Запада в 430-х годах собственные армии?

Их почти не было, а войска федератов надежностью не отли­чались. Гунны как федераты оказались полезнее и эффективнее вестготов. Вспомним, что гуннские мечи стали тем аргументом, который в 426 году вынудил Галлу Плацидию простить Аэция, вначале занявшего сторону узурпатора Иоанна. К гуннам Аэций ушел и через несколько лет, чтобы в 432 году вернуться с вой­ском и принять командование всей армией Западной Римской империи.

Сами гунны вряд ли были многочисленны. Приближавшиеся к границам империи неисчислимые армии Аттилы состояли по большей части из союзных ему племен готов, аланов, скиров, ге-рулов и десятков других народов, включая славян.

Для Равенны гунны были наемниками. Однако Западу, чья казна была пуста, пришлось оплатить услуги гуннов, официаль­но уступив им Паннонию — решение, немыслимое ранее! Пора­жение бургундскому королевству в 435 году тоже нанесло войско из гуннов, герулов, франков и аланов — конечно, под водитель­ством Аэция. Восстали вестготы в 437-439 годах, и вновь на них идет гуннская армия Аэция.

Аэций вел безнадежную игру: он постоянно поднимал став­ки, но, по мере того как империя теряла провинцию за провин­цией, бремя, которое ложилось на оставшиеся ее части, станови­лось невыносимым.

Западная Римская империя попросту надорвалась под этим бременем.

В 432 году вождю гуннов по имени Руа (или Роас) Константино­поль платил 350 фунтов, то есть 114 килограммов золота в год. Это была та «иностранная помощь», с помощью которой Рим издавна сеял раздоры между сопредельными королевствами, поддерживая нужных лидеров (сами гунны считали эти суммы данью). Вождю Руа наследовали двое племянников, Аттила и Бледа, с которыми мы познакомились в 439 году при штурме Нарбоны.

В 438 году на правом берегу Дуная у слияния с Моравой, близ города Марга, сошлись представители Восточной Римской импе­рии и гуннов. Оба посольства явились на встречу верхом, и оба отказались спешиваться. Помимо согласования условий выдачи римских пленников и места проведения ярмарок гунны потре­бовали:

— чтобы Феодосии разорвал договоры со всеми варварами на Дунае;

— чтобы римляне не вступали в союзы с теми народами, кото­рые воюют с гуннами;

— чтобы все гунны, служившие в армиях императора, были из­гнаны из пределов империи;

— чтобы империя не смела помогать никакому племени, вою­ющему с гуннами;

— чтобы в год гуннам выплачивалось не 350 фунтов золота, а 700 фунтов;

— чтобы римляне перестали требовать выдачи пленных с гунн­ских территорий выдачи не будет.

Послы Феодосия II покорно приняли все пункты этого дого­вора, а для укрепления взаимного доверия выдали двух знатных перебежчиков-гуннов. Как сообщает дипломат и историк Приск Панийский: «Варварам были выданы искавшие убежища у Римлян Унны. В числе их были дети Мамы и Атакама, происходящие из царского рода. В наказание за их бегство Унны, получив их, распя­ли в Фракийском замке Карее».

Зачем Аттиле понадобились перебежчики, и зачем требование их выдачи он включал практически в каждый «мирный» договор? Историки предполагают, что беглецы, которые были так ему не­обходимы, — это знатные люди, которые в перспективе могли бы претендовать на лидерство у гуннов. Большинство малозначи­тельных вождей погибли в борьбе за власть или признали власть Аттилы и сошли со сцены. Прочие династические претенденты, в том числе потомки обоих братьев Руа и вероятные претенденты из других «королевских» родов, были, скорее всего, вырезаны вме­сте с потомками, о чем свидетельствует убийство Бледы.

Некоторым удалось бежать, и они представляли серьезную угрозу для власти Аттилы, так как в рядах гуннов у них остава­лось немало скрытых сторонников. Вот их-то и требовал выдать Аттила. Выданных ждала казнь на колу, стандартная мера гунн­ского «короля», которую переводчик приведенного выше отрыв­ка целомудренно назвал «распятием».

Данные послам инструкции Феодосия II — «мир во что бы то ни стало, мир любой ценой» — объяснить несложно. В 439 году было решено достраивать стены Константинополя так, чтобы они защищали город не только с суши, но и с моря. Но дострой­ка требовала времени, и его следовало выиграть! К тому же Фео­досии, вероятно, планировал африканский поход, так как видел