Раев Марк - Понять дореволюционную Россию. Государство и общество в Российской Империи

Отсюда вытекает фундаментальный парадокс, значение которого будет нарастать в течение XVIII века и станет решающим в XIX-м. Желая стимулировать развитие производства и организовать все под своим контролем, правительство непрестанно поощряло частную

86

инициативу некоторого числа людей. И действительно, политика государства нуждалась в участии энергичных, предприимчивых личностей, без которых ни военные поставки, ни школы, ни сбор налогов, ни развитие торговли и промышленности - ничто не было бы возможно. Такую творческую энергию проявило, прежде всего, служилое дворянство - оно попросту было принуждено к этому государством. Нам известны так до конца и не удавшиеся попытки Петра Великого (и некоторых его преемников, например, Елизаветы, следовавшей предложениям П. Шувалова) включить дворянство в торгово-промышленную деятельность 1. Как мы отмечали, было две главных причины безуспешности таких попыток: с одной стороны, дворянство не располагало необходимыми материальными ресурсами (капиталом и рабочей силой); с другой - оно было совершенно не подготовлено к этой роли, будучи поглощено исключительно государственной службой, которая, вдобавок, отдаляла дворян от их поместий и горно-промышленных центров. В таких условиях трудно удивляться, что оно не заботилось о доходах надолго вперед, так как его единственной заботой была сиюминутная выгода, которую приносили им милости государя и чрезвычайные награды за службу.

Частную инициативу проявляли, в основном люди, не принадлежащие к дворянству: разночинцы и инородцы, включавшиеся в начатую или организуемую государством деятельность, целью которой было оптимальное развитие ресурсов и материального и культурного потенциала страны. К сожалению, эта сторона дела еще систематически не изучалась, хотя документации для этого достаточно. Однако те отрывочные сведения и намеки, которые можно обнаружить в уже опубликованных документах, позволяют составить картину того, чем была эта деятельность на местном и частном уровне.

87

Так, например, купцы, мещане и даже крестьяне поставляли сырье и продовольствие, необходимое для армии, двора, для постройки городов и для крупных общественных работ. Так образовалась сеть обмена (не назову это рынком в том смысле слова, который так дорог марксистам), раскинувшаяся по всей империи. В эту сеть включалось также инородческое население. Армяне во все времена играли важную роль в обмене между областями Кавказа (и Закавказья) и собственно Московским государством. Эта роль не только не кончилась, но даже возросла вследствие военных кампаний Петра I и его наследников против Персии, Турции, мятежных казаков (например, казаков Булавина и астраханских казаков) и степных киргизов. Все более активное участие принимали в этом украинцы, так как путь русской армии к театру военных действий против Турции и Польши пролегал через Украину. Успешная интеграция украинского общества и экономики вывела украинских предпринимателей, купцов и поставщиков на экономическую орбиту Центральной России и всей Империи. Наконец, в Прибалтике купцы, ремесленники и поставщики приняли активное участие в обмене с Империей, тем более динамичное, что Рига оставалась главным портом России вплоть до конца XVIII века.

СОЦИАЛЬНАЯ МОБИЛЬНОСТЬ

Вся эта деятельность привела к повышению мобильности: прежде всего, мобильности материального обмена -росту как торговли, так и оживившихся крупных перевозок сырья и готовых изделий на большие расстояния. Надо отметить, что возросла и внешняя торговля: ввозились не только "промышленные" изделия, необходимые для военно-морских и сухопутных сил, но и, все чаще, предметы роскоши, спрос на которые рос при дворе и в богатых жилищах высшего общества - как в столицах, так и в провинции. Отмена внутренних пошлин при Елизавете (1754), утвержденная Екатериной II в 1762 году, была официальным признанием роста материальной мобильности внутри империи и содействовала ей.

Рост деятельности торговой сети и экономической динамики всей империи в первой половине XVIII века -факт общеизвестный и хорошо изученный. Незаметной прошла, напротив, возросшая мобильность людей, неразрывно связанная с этим явлением. Для составления полной картины необходимо детальное, конкретное исследование, а пока что придется довольствоваться описанием в общих чертах. Перед нами предстает парадоксальная картина одновременного нарастания социальной мобильности и усиления крепостничества. Надо раз и навсегда запомнить: составляя подавляющее большинство населения империи, не все крепостные были ввержены в настоящее рабство и осуждены на ужасающую нищету; далеко не всегда они были закреплены за поместьями и подчинены жестоким капризам их хозяев. "Система" крепостничества (первая - и, кстати, неверная - картина, которая встает перед глазами) не была ни достаточно последовательной, ни достаточно методичной, что оставляло немалую возможность для неофициальных отношений и для нерадивости помещиков и позволяло обыгрывать неточность законов и правовых предписаний, не говоря уже о взяточничестве и нелегальных побегах. Требования государства и служилых дворян-землевладельцев, а также необходимость материального обмена вызвали перемещение людей по стране, втянувшее в себя крепостных и государственных крестьян, горожан и другие категории и подклассы общества.

88

89

Прежде других этим феноменом были захвачены высшие классы общества. В дальние поездки пускались не только купцы, число которых росло и которые нанимали к себе на службу людей, вышедших из рядов крестьянства и мелкого деревенского ремесленничества (например, для поставки и перевозок зерна и прочего продовольствия, необходимого для снабжения новой столицы, у которой нет своего сельскохозяйственного Hinterland'а). Вспомним также все растущее число служилых дворян, которых переводили из одного полка в другой, из того гарнизона в этот, рассылали с чрезвычайными поручениями во все концы страны. К этому прибавляется мобильность тех же самых служилых людей во время их перевода с военной службы на административно-гражданскую и vice versa, не говоря уже об их переездах, когда они удалялись в свои имения в длительный отпуск или при выходе в отставку. Наконец, всё более многочисленные служилые дворяне устраивались в городах или при гарнизонах, чтобы участвовать в более напряженной культурной жизни, по крайней мере, в течение долгой зимы.

Мобильность служилых людей сильно способствовала проявлению у них чувства потерянности, отрыва от народа, от глубинной России, потери корней, короче говоря, их отчуждению. С другой стороны, они соприкоснулись с самыми различными кругами и осознали разнообразие форм жизни и проявлений культуры в империи. Вступая в обогащающие контакты с разными людьми, они проявляли большую гибкость и непринужденность в обществе. Наконец, эта подвижность создала фундаментально важную культурную однородность русских служилых верхов: находясь повсюду в знакомой среде, они чувствовали себя как рыба в воде; все они располагали одной и той же первичной культурой, одним и тем же опытом, в своем кругу держались непринужденно. И