Раев Марк - Понять дореволюционную Россию. Государство и общество в Российской Империи

90

наконец - что в высшей степени важно и о чем часто забывают - русские верхи легко принимали в свои ряды знатных иностранцев (или ассимилировавшихся инородцев империи) при единственном условии - при их готовности разделить то же самое образование и ту же самую культуру и говорить на том же самом языке как в прямом, так и в переносном смысле.

Растущая мобильность захватила не только высшие слои общества, но и множество лиц, принадлежащих к низшим классам и слоям населения. Отметим прежде всего крепостных, которые ездили (иногда часто, надолго и на дальние расстояния), чтобы отвезти в преддверии зимы своим хозяевам, живущим в столицах или при гарнизонах, продукты из их поместий. К этим продуктам, в основном продовольственным, иногда прибавлялись изделия местных ремесленников, предназначенные на удовлетворение нужд хозяина или на продажу в городе. Часть этих товаров и продовольствия несомненно приносила доход перевозчику или каким-то жителям соседних деревень. Другую группу составляли крепостные слуги, которых хозяин вызывал для того, чтобы они изготовляли домашнюю утварь или предметы роскоши, необходимые для его городского жилища. К этой категории принадлежала и прислуга, иногда многочисленная, которая набиралась в деревнях и поместьях. Жизнь придворных и знатных вельмож была поставлена на широкую ногу, что приводило к постоянным переездам из города в деревню и обратно. Прислуга и ремесленники при этом вступали в контакт с жизнью высшего света, изучали новую, в том числе иностранную технику изготовления и применения предметов потребления и роскоши.

91

Во время своего пребывания в городе некоторые крепостные вели торговлю на свой счет (слабое развитие чисто городского ремесленничества и мелкой городской буржуазии - результат конкуренции с крестьянами). Последствия этих сложных и многочисленных передвижений для развития современной русской культуры и для проникновения культуры верхов в народные слои еще предстоит внимательно изучить, уточняя хронологические рамки этого явления. Надо отметить также, хотя мы и не располагаем информацией, необходимой для составления подробной картины, большие передвижения войск. Как военные кампании, так и передвижение полков, посланных на операции по поддержанию внутренней безопасности и порядка, не были простым перемещением солдат и офицеров из одной области Империи в другую. Они требовали большого числа транспортных средств, перемещения целого вспомогательного персонала сопровождающих и проводников, которых нанимали, а при нужде и мобилизовали силой среди крестьян, принуждая их уезжать далеко и долго отсутствовать, прежде чем им разрешали вернуться в родную деревню. Наконец, надо учитывать передвижение - за редкими исключениями, индивидуальное - инородцев в сторону центральных областей империи (а иногда колонизация пограничных районов населением, набранным в центральных областях). Так, например, множество украинцев переселились в Центральную Россию, особенно в столицы, в поисках богатства и карьеры в административной и культурной жизни. Поражает большое число украинцев на второстепенных постах имперской бюрократии, особенно в правление Елизаветы, когда их продвижение было быстрым благодаря покровительству братьев Разумовских, фаворитов императрицы. Это движение не остановилось после приходя к власти Екатерины II - как мы уже отметили, походная канцелярия Румянцева на Украине поставила значительное число высших чиновников, среди которых особо себя проявили украинцы - например,

92

Безбородко и Завадовский. Они, в свою очередь, облегчили продвижение своих соотечественников. Добавим, что у украинцев было преимущество в силу близости их языка и религии; кроме того, большинство из них получило в многочисленных церковных и частных школах более тщательное общее образование, чем рядовые русские дворяне. Эта межобластная и межэтническая мобильность еще не изучена.

В это движение с окраин к центру надо включить прибалтийских (остзейских) немцев - еще один контингент иностранцев, который принес свою культуру и свой язык и этим расширил кругозор своих русских коллег. В тот контингент, который в XVIII веке полностью состоял из дворян или высшей городской буржуазии, можно включить иностранцев, которых призывали в Россию или которые сами приезжали в "Империю царей" в поисках счастья. Среди этих более или менее однородных социальных групп на первом месте стоят немецкие академики (ученые и техники), почти целиком составившие первый профессорский корпус факультетов Академии наук и Московского университета. В конце века их ряды пополнили изгнанные из своих стран революционными событиями французские и прочие эмигранты. Несмотря на то, что многие из них остались в России навсегда, их влияние и вклад в русскую жизнь были поверхностны. Причиной тому - уже определившийся профиль русской культуры и ее достаточная укорененность. Они смогли внести некоторый вклад, но не играли прямой роли - не строили, не моделировали русскую жизнь, как это делали их немецкие предшественники в начале и середине XVIII века.

Чтобы дополнить этот перечень, мы должны напомнить о государственно поощряемом переселении в некоторые области Империи иностранных земледельцев, например,

93

так называемых сербов (то есть славян областей, граничащих с империей Габсбургов), переселившихся на Украину в царствование Елизаветы; немцев, переселенных на Волгу Екатериной II, а также групп различного происхождения (греки, грузины, евреи, польские старообрядцы), которых Потемкин, будучи наместником Новороссии, переселил на Южную Украину и берега Черного моря.

Этот рост мобильности, который мы описали, касался только особых групп и лиц и зачастую только временно. За исключением сельскохозяйственных переселенцев, были затронуты лишь элементы, способные принять новую культуру верхов, навязываемую государством европеизацию, лишь те, кто выполнял важные функции при дворе, в гарнизонных городах или принадлежал к военной и административной верхушке губернских городов и крупных землевладений. Отсюда проистекала напряженность на двух уровнях: с одной стороны, она затрагивала служилое дворянство; с другой - национальную культуру русского простого народа.

Мобильность дворянства, вызванная новым типом государственной службы, привела к разрушению или, по крайней мере, к ослаблению связи дворян с поместьями, родными местами, соседями и родственниками. Дворянство обычно было призвано жить в городах или при гарнизонах, где оно верховодило культурной жизнью; сами обстоятельства заставили его европеизироваться и прямо, активно включиться в европейскую культуру. Из-за этого служилое дворянство запускало свои имения и, как мы это отметили, свои экономические интересы - постольку, поскольку они зависели от неусыпного управления помещичьим хозяйством. За немногими исключениями (которые в большинстве случаев являлись следствием полученных за службу привилегий),