Раев Марк - Понять дореволюционную Россию. Государство и общество в Российской Империи

151

традиции и законы. Здесь не место критиковать этот метод, обратить внимание надо на его новизну и дух рациональной и радикальной конструктивности. Вместо того, чтобы собрать действующие законы и обычаи и создать из них практичную и полезную компиляцию, приступили к выработке новых правовых норм. Конкретно этот метод состоял в копировании существующих современных кодексов, в особенности французского Гражданского кодекса. Попыток применения такого кодекса не было, что, может быть, и к лучшему. Однако отсюда был извлечен важный урок: стала ясна необходимость ввести правовые нормы, попытаться сформулировать принципы юридической системы, дающей рамки и направление усилиям по обновлению и модернизации общества и его экономики. Эта точка зрения направляла позже, при Николае I, работу по кодификации, проводившуюся вновь под руководством Сперанского. Эта работа привела к ценнейшим конкретным результатам (Полное собрание законов 1832 года и Свод законов 183S года); однако логическим увенчанием этих трудов не стало издание полного кодекса, всеобъемлющего и пригодного для практического пользования. Российская Империя так и не обзавелась подобным кодексом.

СОПРОТИВЛЕНИЕ ПОЛИТИКЕ РЕФОРМ

Политика реформ, хоть они и были весьма скромными, наталкивалась на немалое сопротивление. Прежде всего, что легко было предвидеть, под влиянием бывших сановников Екатерины II, живущих в Москве на полуссыльном положении со времен Павла I, консервативные круги посчитали реформаторское рвение Александра I неуместным, а предпринятые им меры - неприемлемыми для России. Эти круги находили поддержку в Сенате, большей частью состоявшем из старых чиновников и сановников XVIII века, которые считали, что значению и центральной роли Сената угрожают новшества, заимствованные у французского рационализма, пагубные революционные результаты которого доказаны событиями. Хотя консерваторы и говорили по-французски в своих салонах, воспитаны они были в интеллектуальных традициях немецкого Aufklflrung и камералистики, и их влекло к образу жизни и политическим ценностям английской аристократии - вигов. Так как большинство консервативных оппозиционеров состояло в Сенате, они возложили на него все свои надежды и рассчитывали, что Сенат поможет им осуществить собственные проекты и реформы.

СЕНАТ

Можно поставить вопрос: почему в течение всего XVIII века (и на заре XIX-го) Сенат был символом реформ и местом объединения всех тех, кто надеялся на преобразование политического и административного устройства, не желая при этом радикальных перемен в обществе? И почему Сенат стал очагом консервативной фронды, которая, казалось, хотя бы негласно осуждает реформы Петра Великого и стремится вернуться к более традиционному, менее динамичному политическому стилю самодержавия? Сенат, в конце концов, был главным детищем самого Петра, и первые члены его олицетворяли новаторский динамизм, а не реакционный консерватизм. Этой загадке я предлагаю два объяснения. Прежде всего, в XVIII веке Сенат был не только имперским учреждением, которое сконцентрировало в своих руках всю

152

153

действительную административную власть, но и органом, воплощавшим преемственность системы, созданной Петром. Даже в короткие мрачные периоды все нити административной деятельности сходились в Сенате, он обеспечивал исправное функционирование административных органов, несмотря на постоянную карусель смены государей и их временщиков во главе империи. Он также обладал одной из основных привилегий петровского государства - назначением и продвижением по государственной службе как военной, так и гражданской. Это значит, что он контролировал все служилое дворянство, все документы о котором находились в Герольдии, прямо зависевшей от Сената. Тот факт, что Сенат понемногу возвел себя в положение верховного суда и высшей кассационной инстанции (за исключением последней надежды - прошения на имя государя), давал ему большой моральный и политический престиж.

154

Труднее разобраться во втором типе причин - тех, которые связаны с выполнявшейся Сенатом функцией преемственности. По-видимому, в силу своего состава Сенат благоприятствовал первостепенной роли кланов (или больших семей), которые традиционно управляли судьбами страны. Недавние исследования хорошо показали, что большинство членов Сената были связаны узами родства или свойства; в целом же, доминировал узкий круг нескольких больших семей. Так как многие места в Сенате, особенно в царствование Екатерины II, занимали бывшие высшие чиновники и сановники, наполовину ушедшие на покой, Сенат был, по самой своей сути, консервативным и символизировал преемственность системы, несмотря на колебания текущей политики. Одним словом, Сенат был единственной административной организацией, обладавшей также и политическим весом, ибо он воплощал институциональный характер системы, установленной Петром Великим, и обеспечивал ее преемственность на будущее.

Именно в этом состояла цель тех, кто сопротивлялся реформам Александра I: институционализировать ведущую роль Сената и сенаторов, набиравшихся из среды самых видных семей и кланов империи, чтобы противодействовать тираническим, произвольным, рационалистическим поползновениям молодых советников императора, которые могли привести к предоставлению первостепенной роли набиравшимся из разных кругов чиновникам, которые, в свою очередь, были бы лишь слепыми и глухими орудиями императорского деспотизма. Парадокс сенатской концепции консерваторов, этих традиционалистов, которые всегда ставили ударение на личностном характере власти в России, состоял в том, что они стали глашатаями институционализации верховной власти, которая в конце концов подорвала бы личную власть самодержца и заменила бы ее строго определенными, устойчивыми правилами и институционально гарантированными законами.

155

Детали проектов разработки такой реформы, направленной на смену направления политического развития режима, нас мало волнуют. Достаточно упомянуть, что большинство этих проектов, как бы они ни расходились в деталях, ставили своей целью превратить правящий Сенат в некий "парламент" - на манер Парижского парламента до революции 1789 года, обладавшего правом регистрации и критики законов и эдиктов, или английской Палаты лордов. Преобразованный Сенат принял бы в свои ряды небольшое число представителей высшего губернского дворянства, а также представителей торговой и культурной элиты с правом совещательного голоса. Невозможно предсказать, какую роль сыграл бы такой Сенат в преобразовании самодержавного характера имперской власти и сколько времени на это ушло бы. Но можно, не опасаясь впасть в преувеличение, сказать, что "сенатская партия" (термин, вероятно, неподходящий для определения того, что объединялось лишь желаниями и общностью позиций разнородной группы с расплывчатыми очертаниями) воплощала олигархический конституционализм по образцу английской аристократии (вигов) эпохи первых королей Ганноверской династии или французской парламентской оппозиции накануне революции 1789 года. Молодые советники Александра I и сам государь, напротив, придерживались слегка модернизированных форм просвещенного абсолютистского государства.