Раев Марк - Понять дореволюционную Россию. Государство и общество в Российской Империи

160

Большинство тех, кто сыграл главную роль на интеллектуальной и литературной сцене русской жизни начала XIX века (Тургенев, Батюшков, Мерзляков, Кайсаров и пр.), учились в Московском университете, некоторые получили юридическое и историческое образование в немецких университетах, в частности, в Гёттингене -у старика Шлецера и его сына. Казанский, Харьковский, Дерптский и совершенно обновленный Виленский университеты последовали примеру Московского и обеспечили формирование провинциальной умственной аристократии.

В том же направлении лежит создание новых учебных заведений, дающих более специальное и обстоятельное образование будущим чиновникам. Знаменитый Царскосельский лицей, созданный, по первоначальному замыслу, для того, чтобы у младших братьев Александра были товарищи по учебе, стал в конце концов во второй половине его царствования питомником высших чиновников и государственных советников и активным центром интеллектуальной и литературной жизни столицы. Однако учениками лицея в большинстве были дети видных, обычно богатых семей, которым незачем было делать строго профессиональную карьеру. Царскосельский лицей больше всего обязан своей известностью и репутацией тому, что в нем учился Пушкин. Но он не был единственным в своем роде.

У других школ и лицеев были более скромные средства и цели, но еще более профессиональные программы - лицей Безбородко в Нежине (среди учеников которого был Гоголь), Демидовский лицей в Ярославле, дававший правоведческое образование; а позже и другие специализированные школы (Училище правоведения, Военно-медицинская академия), поставленные под опеку государства. Надо также упомянуть модернизацию учебных программ духовных академий и семинарий. Благодаря

161

высококачественному и строгому образованию, хорошо сочетавшему преподавание традиционных предметов (классических языков, риторики и логики) с преподаванием современных научных дисциплин (физики, естествознания, иностранных языков), духовные учебные заведения подготовили научные кадры середины и второй половины XIX века; из их стен вышло большинство ученых и университетских профессоров как естественников, так и гуманитариев, а также многочисленные чиновники и литераторы.

Неудивительно, что в этих условиях правительство изменило свой взгляд на государственную службу и наметило ее специализацию. Административная деятельность становилась все более сложной, уровень знаний и общей культуры, требовавшийся от чиновников, постоянно рос. Управление делами более сложного и динамичного общества, верхние слои которого становились все более образованными, требовало хорошо подготовленного персонала (mutatis mutandis, то же происходило и в военной администрации, которая все больше специализировалась и все чётче отделялась от гражданской администрации). Просвещенный любитель и малообразованный, умственно ограниченный мелкий дворянин, заставлявшие работать государственную машину после Петра Великого, уже не годились правительству Алек-j сандра I.

Делая логические выводы из такого положения вещей,] следуя советам Сперанского (который сам получил обра-jj зование в духовной академии), правительство издало! законы 1809 года, по которым для продвижения на высшие ступени лестницы требовался определенный уровень знаний, подтвержденный дипломом или экзаменами.) Законы 1809 года подняли целую бурю протестов, вслед-] ствие которых они были частично изменены, частичш

162

смягчены. Но, в противоположность бытующему мнению, они не были отменены и применялись строго последовательно. Одним поколением позже минимальное образование, зафиксированное этими законами, стало требоваться для продвижения по службе выше должности писца. Продвижение по службе слишком старых, слишком ленивых и вялых чиновников старого поколения было остановлено, и они стали теми патетическими чинушами, которых с юмором и грустью описывал Гоголь и с несколько большей симпатией - Достоевский 3. Других, составлявших большинство, законы 1809 года заставили получить хоть какие-то познания, которые превращали государственную службу в удел "специалистов". Социальные и политические последствия этого мы рассмотрим дальше.

Но еще более замечательно и еще более важно то, что в первые десятилетия XIX века, независимо от учебных заведений и университетов, расцвела профессиональная умственная жизнь. Общество - разумеется, его верхушка, хотя и тут время от времени встречаются представители низов, - с энтузиазмом предалось умственной и "академической" деятельности. Параллельно университетам, лицеям и т. д. создавались культурные общества и объединения страстных любителей древностей. Эти начинания нередко были результатом частной инициативы, обходились без покровительства государства и предпочитали уклоняться от его контроля. На средства частных лиц были основаны библиотеки, музеи и учебные кафедры. Мы уже упоминали Безбородко и Демидова, рядом с ними стоит Румянцев, основатель московской публичной библиотеки (Румянцевский музей, ныне библиотека им. Ленина), которая быстро стала центром активной библиографической, научно-исследовательской и издательской деятельности. Университетские кафедры

163

Москвы, Харькова и Казани многим обязаны частной инициативе и частным фондам. По инициативе частных лиц были организованы также литературные и ученые общества, и некоторым из них предстояло просуществовать долгие годы. Все это свидетельствует об интересе русского общества к культурной жизни, и все эти начинания заложили основы гражданского общества в этой особой области общественной жизни.

ЛИТЕРАТУРНЫЕ И ФИЛОСОФСКИЕ КРУЖКИ

Эволюция, которую мы очертили, была результатом одной очень важной особенности русской культурной жизни, последствия которой будут сказываться в течение всего XIX века. Речь идет о литературных и фи- | лософских кружках, основанных молодым поколением, в рамках которых проходило умственное и духовное развитие этого поколения. Мы упоминали выше о кружках, созданных в XVIII веке идейно передовыми педагогами и попечителями Московского университета и Кадетского корпуса. Этот пример не был забыт - наоборот, после мрачных лет царствования Павла I он был подхвачен с новым энтузиазмом, притом в частном порядке и совершенно ином духе. К 1800 году юношеские кружки были не просто "клубами", делавшими жизнь университета и Кадетского корпуса более приятной и полной развлечений. Но они в то же время не ставили перед собой задачи поделиться достижениями и благами европейской цивилизации с более широкими кругами русского общества, соприкасающимися с государством. На заре XIX века, когда образованное юношество создавало кружки, оно хотело, чтобы они оставались полностью закрытыми, и стремилось к расцвету духовной,