Раев Марк - Понять дореволюционную Россию. Государство и общество в Российской Империи

186

РЕЛИГИОЗНАЯ ЖИЗНЬ

Надо добавить несколько слов о косвенных последствиях интенсификации профессиональной жизни и активного в ней участия духовенства. Одновременно с доступом детей духовенства к наукам, сама религиозная жизнь подверглась значительным переменам. Мы отмечали, что начиная со второй половины XVIII века все сильнее ощущались пагубные последствия подчинения Церкви государству. Русское образованное общество жаждало религии, духовности и более успешного нравственного руководства, чем то, которое предоставляли ей официальная Церковь и духовенство. В конце XVIII века эта жажда привела многих образованных русских к заинтересованности пиетистскими и мистическими течениями, отчасти протестантского, отчасти отечественного происхождения. В начале XIX века протестантский пиетизм и мистицизм (Арндт, Бёме и т. д.) и иллюминизм (Сен-Мартен) господствовали в духовной жизни влиятельных кругов образованного общества. Другой формой этой жажды религии стало, как мы это видели, спири-туалистское и филантропическое масонство. Что касается простонародья, то его духовно-нравственная жажда утолялась возрождением православных мистических традиций (исихасты, Филокалия), которые оставались особенно живучими в некоторых раскольничьих и деревенских кругах. Возрождение народной религиозности, сопровождаемое многочисленными паломничествами, распространение набожных книг и картинок, популярность юродивых - все это проявлялось одновременно с растущим интересом и любопытством просвещенного меньшинства к духовной жизни и религиозным традициям страны. Общий опыт войны 1812 года тоже, несомненно, способствовал этой встрече дворян и народа в религиозном плане.

187

Реформы церковного преподавания должны были также удовлетворить растущую потребность народа в более успешном религиозном, умственном и нравственном руководстве. Западное влияние на интеллектуально-духовную жизнь способствовало возрождению интереса к метафизике и истокам религиозно-нравственной мысли западного мира. Это объясняет популярность натурфилософии и философского романтизма в России 1830-40-х годов. Вследствие потрясения, вызванного восстанием декабристов и особенно ощутимого среди образованных кругов светского общества, и отчуждения представителей мыслящего слоя остро и настойчиво вставали вопросы, близко касавшиеся как религиозного, так и исторического сознания, а также возникающего религиозного и национального самосознания русской элиты. Эти чувства, эти поиски самоопределения и осознание исторической традиции нашли поддержку в трудах по истории, словесности и богословию. Жажду богословских познаний удовлетворяли как образованные миряне, обращавшиеся к западным, а также византийским и отечественным истокам современной русской цивилизации, так и получившие образование в духовных академиях богословы-священники. Усилия мирян и духовенства совпали в правление Николая I и привели к богословскому возрождению как в салонах Москвы и Санкт-Петербурга, так и в церковных кругах. Среди мирян мы должны от- ::I метить мыслителей и богословов - славянофилов Хомякова, Киреевского, Самарина, а также Гоголя. Что касается духовенства, то здесь надо подчеркнуть роль московского митрополита Филарета и Духовной Академии Троице-Сергиевой лавры, управление которой Филарет решительно взял в свои руки. Кроме того, все

188

больше ощущалось влияние богословских журналов и книг, кафедр и курсов лекций, в то время как завязывались и укреплялись отношения между богословами и образованным миром светского общества. Так начиналось первое религиозно-богословское возрождение в России. Это, естественно, стало периодом выработки и распространения основных познаний по истории Православной Церкви и по православному вероучению. Это было также временем создания на прочной основе богословских факультетов и духовных академий и сети научно-религиозных изданий. В землю было брошено семя, которое в конце XIX - начале XX веков принесет урожай в виде целой эпохи духовного, философского и религиозного творчества.

ПРОФЕССИОНАЛИЗАЦИЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ СЛУЖБЫ

Эти течения пересекались с теми, которые проявлялись среди служилого дворянства и помещиков. В некотором смысле возрождение духовно-религиозной жизни шло в ногу с переходом к частному образу жизни некоторых секторов высшего общества, которые и стали ее социальной базой. Кроме того, в царствование Николая I завершилась эволюция русского правящего класса, то есть служилого и земельного дворянства, продолжавшаяся весь XVIII и первую четверть XIX века; одновременно осуществлялось то, к чему стремился Петр Великий: государственная служба становилась профессией. Следуя в этом политике, начатой Александром I, правительство Николая требует от своих чиновников, особенно от тех, кто находится на среднем и немного выше среднего уровне, профессиональной компетентности.

189

Это не всегда касалось высших сановников империи, но и на этом уровне ясно проявляется тенденция к профессионализации. Напротив, на низшей ступени - среди письмоводителей и писцов - о профессионализме говорить не приходится, хотя эти бедняги и были профессионалами пера - в том смысле, что не имели ни других занятий, ни других источников дохода. Но при Николае I "средне-высшие" ступени администрации были полностью заняты людьми, которые по своему выбору посвятили все свое существование службе, зависели от своего жалованья, не имея никаких других источников дохода, и готовились к своей карьере с самого юного возраста, получая более или менее профессиональное образование. Кроме того, наблюдается большая специализация функций: губернские чиновники остаются в губернии пожизненно - продвижение или перемещение в столичные канцелярии производится крайне редко; отныне губернские чиновники составляют особую подгруппу, перед представителями которой стоит одна-единственная перспектива - карьера в местной администрации. В то же время те, кто начинает службу в столице, даже со сравнительно низких должностей, и далее служат в столице. Так растет разрыв между столичным и губернским чиновничеством, разгорается служебное соперничество, которое станет впоследствии дополнительной преградой на пути исполнения воли центральных властей. Кроме того, еще больше специализируются некоторые службы - например, министерства внутренних дел и финансов, органы правосудия и т. д. Несмотря на то, что другие мини-I стерства и центральные учреждения постоянно обмениваются служащими, число чиновников, способных выполнять сложные задачи, для которых требуются эрудиция и компетентность, невелико. Зато гораздо более отчетлива граница между военными и гражданскими службами, и