Раев Марк - Понять дореволюционную Россию. Государство и общество в Российской Империи

Консервативные чиновники тоже опирались исключительно на государя, прерогативы которого они защищали с помощью придворных кружков и друзей императорской фамилии. Они отдавали предпочтение возврату к деспотическому и централистскому патернализму в стиле Петра Великого и Николая I, но при этом, кажется,

239

оставляли в стороне положительный аспект такой системы - построение могущественной и благоденствующей Российской Империи, так как в XIX веке эта задача подразумевала наличие плюралистической, ди-| намичной нации и творческого, независимого гражданского общества. Однако гражданское общество, участие которого было необходимо для достижения материальных и военных целей, неизбежно должно было вступить в конфликт с самодержавием и бюрократическим контролем.

В обоих случаях, учитывая, что обе группы провозглашали себя защитниками самодержавия, судьей положения был государь, державший в руках весы с обеими "партиями" и принимавший решения то в пользу одной, то в пользу другой. Пока государь проявлял достаточную прозорливость для проведения гибкой, реформаторской и благоприятствующей прогрессу политики, дела шли более или менее хорошо. Так было в первый период царствования Александра II. Во второй половине его царствования, в силу непредвиденных причин (влияние окружения на чудаковатую личность монарха) и вследствие растущих социально-экономических затруднений, положение стало ухудшаться. Но, когда стал царствовать государь посредственного ума, ограниченного и реакционного духа, каким был Александр III, а затем почти патологически безвольный и слабый Николай II, система быстро дошла до катастрофы. Не было никакого запасного выхода, никакого способа без насильственных потрясений прорвать заколдованный круг, возникший в результате негибких отношений между тремя господствующими элементами Империи. Самодержавие выжило даже после того, как перестало выполнять свою историческую функцию, и тем способствовало ослаблению режима; его инерция, его

240

несостоятельность перед лицом войны и социально-политических конфликтов была одним из основных факторов его полного и окончательного крушения в феврале-марте 1917 года.

Радикальная интеллигенция.

Радикальная интеллигенция представляла собой второй устойчивый полюс социально-политической конфигурации Империи между 1861 и 190S годами. Мы видели, как замкнувшаяся в себе молодая культурная элита отказалась от участия в практической жизни и государственной службе при Николае I. В поисках самоопределения она начала формировать свою идеологию, основанную на историософии России, ее прошлого и ее будущего, а также на моральном представительстве русского народа и предстоящей ей роли. В общем, эта идеология - скорее, поиски идеологии - свидетельствовала о потребности самоутверждения интеллигенции (о потребности самоопределиться по отношению к ходу истории и к русскому народу). В этом смысле интеллигенция характеризовалась осознанием некоего специфического момента исторической и эсхатологической эволюции России - момента, когда она укажет путь народу, приведет его к участию в этой эволюции и позволит ему содействовать построению общества будущего. Предлагаемые ею позиции и пути были различны - существенным оставалось осознание исторического момента и отношений с народом, что подразумевало особую концепцию как исторического процесса, так и природы (или характера) народа. Интеллигенция стояла перед выбором: либо пассивность, основанная на представлении о неотвратимом ходе исторического процесса, либо волюнтаризм, опирающийся на рационалистические конструкции действительности с целью преобразовать общество и его материальную жизнь.

241

Младшие поколения интеллигенции были волюнтаристскими, а следовательно, более радикальными. В то время как "отцы", люди тридцатах-сороковых годов XIX века, были идеалистами, "дети" обратились к философскому материализму. Они легко превратились в революционеров, вели активную борьбу, прибегли даже к террору, чтобы сместить центр тяжести исторического развития России; они приложили все силы для разрушения существующей системы, чтобы на совершенно иных основах построить новое общество. Как объяснить такую эволюцию? Мне кажется, к этому привели три основных фактора. Во-первых, изменение коллективной психологии целого поколения: оно отвернулось от философского идеализма старшего поколения и с энтузиазмом приняло довольно упрощенческий материализм, слепо поклонялось науке и выставляло напоказ твердую волю, порывавшую с традициями Schonseelerei и мечтаниями предыдущего поколения. Это превращение часто объясняли тем, что интеллигенция нового поколения - нигилисты пятидесятых-шестидесятых годов - формировалась из представителей иной социальной среды, в основном разночинцев, чаще всего детей духовенства, в то время как люди тридцатых-сороковых годов принадлежали к поместному дворянству. Но это не совсем верно: большинство представителей нового поколения также были дворянами. Однако, как свидетельствуют воспоминания участников, здесь мог сыграть свою роль психологический фактор. Отцы нигилистов, часто получившие дворянство благодаря служебным заслугам отцов и дедов, играли активную роль на высоких или средних постах в царствование Николая I, при режиме, который был закрытым и негибким, строился на века и был основан на безусловном подчинении отцовской власти, которая навязывала дисциплину семье и деревне точно так же, как император, воплощение этой отцовской власти, навязывал дисциплину правительству и стране.

242

Поражение в Крымской войне, вскрыв глубокие разногласия и сорвав маску с бездарности, продажности и беспорядка, подорвало или прямо уничтожило патриархальный авторитет режима. Последний удар по нему был нанесен отменой крепостного права: в один день власть дворян, слуг государства, над крестьянами рухнула, испарилась, лишая отцов их роли, подрывая их моральный авторитет. Следовательно, они больше не могли служить примером своим сыновьям, и те отреклись от них. Бунт против всего, что несло старшее поколение тридцатых-сороковых годов, - против их системы ценностей и идеалов - был всеобъемлющим. Молодежь во всем пошла другим путем.

243

Это социопсихологическое объяснение, само по себе, может быть, и достаточное, - не единственное. Надо учитывать еще один объективный фактор русской действительности - университетскую жизнь. Специализированное высшее образование стало условием sine qua поп всякой заслуживающей такого названия карьеры, будь то на государственной службе или в профессиональной жизни. Все молодые люди из хороших семей (дворянских и не дворянских) и честолюбивая молодежь скромного положения стекались в университеты. Они впервые оказывались в незнакомой среде (а иногда и в незнакомом городе), без семьи, с сознанием своей отрезанности от народа. Студентам, лишенным не только комфорта, но и самого существенного - хорошего общества, - оставалось лишь участвовать в деятельности уже существующих кружков или создавать новые. Верные традиции XVIII - начала XIX веков, кружки источали эмоционально-напряженную атмосферу, создавали затягивающий микроклимат и требовали от своих членов идейной и духовной ортодоксальности. Эта форма социальной жизни облегчила плодотворное проведение пропаганды среди новичков со стороны старших и тех, кто обладал идейным, социальным и нравственным влиянием. Вследствие того, что чувство самосознания и моральной устойчивости студентов расшаталось или прямо было уничтожено крахом моральных, социальных и экономических устоев отцов, кружки, созданные студентами для студентов, сыграли решающую роль в радикализации молодежи и в усвоении ею философской и политической пропаганды. И так как до самого конца Империи университеты остались местом умственного и профессионального формирования русской молодежи (их влияние проникло даже в гимназии), сохранялась и традиция кружков вместе с их тиранической властью над умами. Однако, если бы не правительственная политика народного просвещения, университетская среда и кружковая радикальная идеология не так легко и не столь полно оказали бы влияние на студентов. Поведение университетской администрации по отношению к студентам, шаткость материально-бытовых условий, в которых жило большинство из них и средств к улучшению которых власти не были способны найти, - все это укрепляло восприимчивость студентов к моральному влиянию кружков. Нелепая (чтобы не сказать хуже) политика в области цензуры и дисциплины, упрямое сохранение правительством преподавания, лишенного практического смысла, шедшего вразрез с основными течениями европейской интеллектуальной жизни, оживили и обострили недовольство. Еще серьезнее было то, что правительство запрещало или препятствовало гражданскому обществу развивать и применять познания, которые оно приобрело, на земской работе. Студент чувствовал, что он не нужен ни своей стране, ни себе подобным, если не поступал на государственную службу