Раев Марк - Понять дореволюционную Россию. Государство и общество в Российской Империи

244

(где предпочтение отдавалось обладателям дипломов специализированных технических институтов, прямо зависящих от некоторых министерств, в частности Военного и Морского). Большинство же студентов, желая сохранить свою духовную свободу и независимость, не хотело туда поступать. Таким образом, радикальный или прямо революционный дух передавался в университете от поколения к поколению. Вышеописанные обстоятельства вызывали симпатию развитой среды, профессиональной и образованной верхушки, - именно там радикальные элементы кружков находили финансовую помощь и защиту от полиции, даже когда занимались террористической и революционной деятельностью.

Начерченная нами схема относится прежде всего к нигилистам и радикалам семидесятых годов. Однако в основных чертах она осталась в силе и для последующих десятилетий. Надо все же подчеркнуть, что радикальная интеллигенция была именно той частью образованной (или полуобразованной) элиты, которая отказалась от активного участия в жизни правительственного и социального establishment'а; она постоянно держалась в стороне, иначе говоря, обособилась в непреходящем ожидании радикально-революционных преобразований. С этой целью ей пришлось обзавестись не только политической программой, но и той или иной идеологией (научный позитивизм, марксизм, романтическое народничество). По идеологическим причинам или, что случалось реже, в силу реального сознания убогих условий жизни в стране, радикальная интеллигенция стремилась к тому, чтобы реформы, начатые в 1861 году отменой крепостного права, стали отправной точкой полной перестройки социального, экономического и политического устройства Империи. Вне этого пути она была против всех компромиссных мер, против любой постепенной программы умеренных реформ и отказывалась от участия в деятельности формирующегося гражданского общества. Так, она отбрасывала политические программы земств, стремившихся к конституционному политическому режиму, но не решавших при этом вопроса о социальном устройстве.

245

Радикальная, замкнутая в себе интеллигенция неизбежно видит в самодержавии, императорском режиме, который преследует и подвергает гонениям ее представителей, своего основного врага. Ее ненависть к самодержавию беспощадна, жестока и тотальна - только уничтожение режима, чем бы за это ни поплатилось общество, может эту ненависть утолить. В этом смысле ее образ мыслей в большей степени, чем ее деятельность, уже приобретает тоталитарно-идеологическую структуру. Крайняя нетерпимость и догматизм, которыми характеризуется коллективное умонастроение радикальной интеллигенции, зеркально отражают ограниченность и жестокость самодержавия, против которого эта интеллигенция борется с достойными восхищения яростью и самоотречением. Так же, как самодержавие остается неизменным и недвижным вследствие своих политических функций в системе, которую мы описали выше, радикальная, отчужденная интеллигенция всегда остается похожей на самое себя (какова бы ни была ее идеология и тактика) и образует второй недвижный полюс социально-политической сферы империи. Все это происходит по той простой причине, что факторы, породившие эту интеллигенцию в пятидесятых-шестидесятых годах, не прекратили своего существования и mutatis mutandis оста-I вались все теми же. При необходимом для дальнейшего существования самодержавия отсутствии сильного и хорошо устроенного гражданского общества и независимой общественной жизни, отчужденная интеллигенция неизбежно выживала, возрождаясь из пепла, обновляя свои ряды в той же университетской среде и готовила профессиональных революционеров - тех дипломированных Пугачевых, которых предвидел Жозеф де Местр.

246

ПОМЕСТНОЕ ДВОРЯНСТВО

На одном полюсе - самодержавие, на другом - отчужденная радикально-революционная интеллигенция. Между ними располагались элементы быстро развивавшегося общества, и каждый полюс хотел привлечь их на свою сторону. Рассмотрим их внимательнее. Начнем с дворянства - со времен Петра Великого самого видного класса русского общества, по крайней мере, в правовом и культурном плане. При Николае I завершился раскол между придворной "аристократией", классом все более профессиональных чиновников, и поместным дворянством, более или менее участвующим в экономической и культурной жизни провинции. Говоря о самодержавии, мы уже упоминали тех, кто составил класс профессиональных чиновников. Здесь мы будем говорить только о поместном дворянстве, ушедшем в частную жизнь или стремившемся выполнять общественную роль в земствах. Для большинства дворян отмена крепостного права была тяжелым ударом - не очень богатые дворяне были практически разорены. Многие из них, пройдя через это испытание, так или иначе устроились в бюрократических учреждениях, на профессиональных или технических постах и приняли этику и интересы этих сфер. Недавние исследования показали, как формирование и укрепление особой этики внутри профессиональных объединений привели эти объединения к активному участию в экономическом развитии страны, в усилиях, направленных на то,

247

чтобы оделить благами прогресса все классы общества, и как они в конце концов получили право совещательного голоса в делах, находящихся в их компетенции. Из-за того, что самодержавие и бюрократия упрямо сопротивлялись участию профессиональных кругов в общественной жизни, конфликт между ними и режимом был неизбежен. Сначала это был конфликт чисто технического порядка (например, разногласия по поводу здравоохранения или просвещения в деревнях). Но под давлением правительственных мер по цензуре и контролю этот конфликт быстро вышел за чисто профессиональные рамки, и профессиональные объединения приняли радикальную политику. Такая политизация могла быть направлена только против режима, даже если каждый отдельный член объединения оставался лояльным подданным и горячим патриотом. Когда голод 1891 года, русско-японская война и революция 190S года взволновали общественность, эти объединения не только оказались в оппозиции к режиму, но индгда даже вступали в союз с революционными партиями.

248

Мы оставим в стороне тех, кто впал в нищету и утратил свое социальное положение (например, разорившиеся дворяне, описанные Достоевским, - такие, как семья Раскольникова). Остальные дворяне попытались превратиться в класс землевладельцев. Доходы от их хозяйства должны были позволить им выжить и дать сыновьям хорошее образование, чтобы они могли сделать карьеру в профессиональной или университетской среде, в администрации или хозяйственных предприятиях. Дворяне-землевладельцы часто работали в земствах, притом не всегда на ключевых постах. На первый взгляд, может показаться странным, что государство не очень благоприятно смотрело на их попытки сформировать деревенские верхи, прочно закрепившиеся в области сельскохозяйственного производства и в земской администрации. Однако главной заботой государства было крестьянство, я. не дворяне, так как оно считало, что достаточно защитило дворянские интересы в акте об отмене крепостного права. В частности, политика Витте, начало которой было положено Бунге и Вышнеградским, его предшественниками в министерстве финансов, давала приоритет промышленности и приносила ущерб сельским хозяевам, будь то дворяне или крестьяне. Эта политика только укрепила недоверие и вражду между поместным дворянством и бюрократией, возникшие еще при Николае I и разгоревшиеся в результате отмены крепостного права. Сознавая, что оно толкает поместных дворян к фронде и что в силу экономических условий это может создать социальную опасность, самодержавие в 1880-90-х годах изменило свою позицию по отношению к нему. Предоставив классу дворян-землевладельцев ответственность за поддержание общественного порядка в деревнях и контроль над земскими учреждениями и одновременно дав им более широкие экономические возможности, самодержавие стремилось сделать их своей социально-политической опорой. Оно попыталось помочь им выйти из затруднений, основав специально для дворян сельскохозяйственный банк и предоставив льготные тарифы на их продукцию. Этими мерами Александр III и Николай II надеялись возвратить себе политическую базу и "восстановить дворянство". На этот раз оно должно было стать в основном сельским, а его интересы - экономическими. Но время ушло: значительная часть дворянства уже отошла от занятий сельским хозяйством, и утопично было рассчитывать на остающееся меньшинство, в то время как сельскохозяйственные угодья все быстрее переходили в руки купцов и богатых крестьян.