Жан Тюлар - Мюрат или Пробуждение нации

Едва вернувшись в Неаполь, Мюрат попадает в руки Магеллы, человека, внушавшего страх (его прочили на роль серого преосвященства). По его совету он упраздняет должность генерал-губернатора Неаполя, которую занимал маршал Периньон. На его место назначен военный наместник-неаполитанец. Затем издается декрет от 14 июня настоящее объявление войны французскому клану: «Все иностранцы, занимающие государственные должности в нашем королевстве, обязаны натурализоваться до 1 августа текущего года. Те, кто не подчинится этому правилу, будут считаться по собственной воле отказавшимися от своего места. На наших министров возлагается исполнение настоящего декрета» [275] J.-P. Garnier , op. cit ., p. 157. . Декрет уже 18-го был передан императору — в тот же день, когда он был опубликован в «Мониторе». Мюрат помнил, что при Карле III вспыхнул бунт неаполитанцев, лишенных должностей. Подобный документ служил ему оправданием в той тяжелой ситуации, в какую попало его королевство.

Ответный удар Наполеона не заставил себя ждать. 6 июля он подписал следующий декрет: «Имея в виду наш декрет от 30 марта 1806 года, в силу которого королевство Обеих Сицилий является составной частью нашей Империи, учитывая, что государь, управляющий этим королевством, — француз и высший сановник Империи, а также, что он возведен на престол и удерживает власть лишь благодаря усилиям наших народов, мы постановляли ранее и постановляем: статья 1-я. Все французские граждане являются гражданами Обеих Сицилий; статья 2-я. Декрет от 14 июля, изданный королем этой страны, к ним неприменим» [276] Эпизод прекрасно изложен в неопубликованной диссертации : Goasquen, Les Français au service de l'étranger sous le Premier Empire . .

Экзельман, Ланюсс, Кавеньяк, Ренье, Лоншан и другие французы, узнав о решении Мюрата, стали протестовать. Они уже подумывали об отъезде.

Со своей стороны, Наполеон распускает неаполитанскую армию, заменив ее обсервационной армией. Генералу Гренье даны четкие инструкции: оставить гарнизон в Гаэте, дать понять французам в Неаполе, что они остаются французами, без колебаний противостоять Мюрату, если понадобится. Новый посол Дюран имел неприятный разговор с неаполитанским ми нистром иностранных дел Галло и сообщил ему о требовании императора: Мюрат обязан отменить свой декрет.

Больной, духовно сломленный, король затворился в Каподимонте, стал поговаривать о самоубийстве, наконец, 20 июля уступил, написав письмо, свидетельствующее о его смятении: «Что такое, Сир! Неужели всегда Вам будут внушать сомнение в моих подлинных чувствах? Позволено ли мне будет когда-нибудь действовать без сердечной дрожи, тогда как все мои мысли, все усилия устремлены к единой цели не повредить Вашим обширным проектам и, напротив, всецело им споспешествовать? Ах! В чем Ваше Величество может меня упрекнуть? Пусть Ваше Величество окинет мысленным взором мое поведение на протяжении всех двенадцати лет, пусть рассмотрит все мои действия в Неаполе. Я могу бросить вызов всем моим недругам: неужели они найдут хоть одно деяние, противоречащее Вашему образу правления? Между тем, основываясь на порочащих меня слухах, Ваше Величество позорит собственного зятя, своего наместника, лишает его командования над войсками, выставляет его перед всей Францией как антифранцуза, и своим декретом от 6-го числа дает преимущества нескольким французам, которые его вовсе не добивались, и другим, этого недостойным. <...> Сегодня Неаполитанский король — притча во языцех у всех французских чиновников и отставных армейских поставщиков, а вскоре его имя начнет трепать вся страна. Итак, моя роль сыграна, но до последнего вздоха остаюсь тем же, кем был: Вашим верным другом. Не могу писать больше, так я подавлен» [277] A. N. 31 AP 46. .

Статьи декрета аннулированы, итальянский клан проиграл. Однако Магелла не считает себя побежденным. Этот полицейский, способный внушать подлинный страх, под сомнительным предлогом устраивает обыск у королевы: он обнаруживает ее любовную переписку с Дором и показывает эти письма Мюрату. Последний разом узнает и о своем семейном неблагополучии (о чем он должен был бы давно догадаться), и об интригах французской партии, тайно руководимой тем же Дором, вдвойне неверным министром, мечтающим передать власть Каролине, отняв ее у Мюрата. У короля новая депрессия. Он снова заговаривает о том, что покончит с собой, предварительно отомстив за поруганную честь. Но вскоре его ярость утихает, и между супругами восстанавливается согласие. По счетам платит Дор. Он подает прошение об отставке и находит пристанище во Франции. Мюрат так оправдывает это изгнание: «Сир, его интриги взбаламутили мой дворец и столицу. Именно из-за него я был на вершок от гибели, он же намеренно распространял слух, что моя болезнь вымышлена. Он пожелал составить против меня партию; он покусился даже на самые мои сокровенные привязанности, и хотя его поползновения на сей счет далеко не увенчались успехом, которого он дерзал добиваться, возможно, у Вашего Величества в руках доказательства, что они не вполне остались втуне...» [278] Ibid. Осторожный эвфемизм, призванный охранить самолюбие Мюрата!

При разделе политического наследства Дора Магелла получает министерство полиции, а Тюньи — портфели военного и морского министров. Галло перечисляет Дюрану причины высылки Дора, не упоминая об истинных мотивах.

Однако наступление итальянской партии быстро выдыхается. В Париже Дор добивается аудиенции у императора. Бывший кригскомиссар не может не знать, что лучшая защита это нападение. Он говорит о том, что патриоты намереваются вырезать находящихся в Неаполитанском королевстве французов. Он утверждает, что эти патриоты буквально околдовали короля. Между делом он роняет коварные намеки на некие контакты с Англией. Короче, он умеет убедить. Со своей стороны, Дюран в дипломатической корреспонденции подтверждает тревожное для французов влияние «итальянской» партии, предполагающей вывести Неаполь из системы континентальной блокады. В то же время полиция Савари (заместившего Фуше) овладевает бумагами некоего Эме, подтверждающего тайные связи Мюрата с Фуше и Талейраном в 1808 году, когда велись интриги по поводу наследников Наполеона на французском престоле. Вдобавок поговаривают, что некоторые бриллианты из испанской короны, пропавшие во время пребывания Мюрата в Мадриде, возможно, оказались в Неаполе. Никаких доказательств не приведено, однако обвинение производит должный эффект.

Уверившись, что генерал Гренье, оставшийся ему верным, готовится стать полновластным хозяином Гаэты (это позиция, откуда его невозможно выбить) и, закрепившись там, будет способен в любой момент свергнуть Мюрата с неаполитанского престола, Наполеон начинает контрнаступление. Магеллу вызывают в Париж, где ему приходится защищаться против мно жества обвинений, меж тем как Наполеон предполагает представить Сенату дело о поведении короля, что будет прелюдией низложению, по всей видимости, неминуемому.