Жан Тюлар - Мюрат или Пробуждение нации

Уже 5 сентября Мюрат при поддержке дивизии Компана овладевает Шевардинским редутом. Армия может спокойно обосноваться на Бородинском поле, где 6-го получает передышку. Кульминационный момент сражения — полдень 7 сентября, атака Латур-Мобура в поддержку дивизии Фриана, пытавшейся овладеть селом Семеновским. Рапп оставил знаменитый рассказ об этом эпизоде сражения: «Мы слишком подались вправо; неаполитанский король остался в одиночестве под сокрушительным огнем русских батарей, стоявших в Семеновском. У него были лишь конные части, а между ним и селом — глубокая лощина. Ее не так легко было преодолеть, и тем не менее это было совершенно необходимо, иначе вся его конница погибла бы под картечью. Генерал Беллиар, заметив перед собой только прикрытие из легкой кавалерии, решил оттеснить ее и слева ударить по редуту. «Спеши к Латур-Мобуру, — приказал ему Мюрат, — вели ему взять бригаду французских и саксонских кирасир, перейти лощину, рубить все, что попадется на пути, галопом, подойти к редуту с тыла и заклепать пушки. Если ему это не удастся, пусть возвращается таким же путем. А ты разместишь батарею из четырех орудий и часть резерва, чтобы обеспечить его отступление» [285] Mémoires du général Rapp , p. 214. . Латур-Мобур без промедления овладел вражеской позицией.

Находясь в войсках поддержки за частями Нея, Монбрён был убит ядром. Огюст де Коленкур сменил его во главе корпуса. Мюрат отдал ему приказ идти в атаку между большим редутом, устрашающим русским бастионом, и селом Семеновским, а затем поворотить налево и проникнуть на большой редут. Новая атака, во время которой брат Коленкура смертельно ранен. Лишь Мюрата, как кажется, пули не берут. Наконец, большой редут взят. Русские, которым на левом фланге угрожает Понятовский, вынуждены отступить. Однако Наполеон, несмотря на настойчивые просьбы Мюрата, отказывается дать ему конную гвардию, чтобы превратить отступление в бегство.

Москва попадает в руки Наполеона, но город объят пламенем. Мюрат обошел цитадель, чтобы ускорить отступление русских. Между его передовыми частями и арьергардным заслоном русских завязываются контакты. Мюрат очень расчувствовался от изъявлений восхищения, расточаемых по его адресу казаками. Один из них, попавший в плен, утверждает, что все они любят неаполитанского короля за его высокий плюмаж и то, что он первым скачет под пули. Они между собой условились не убивать его, но желают взять в плен. И другие свидетельства подтверждают восхищение, вызываемое им среди кавалеристов противника [286] A. de Caulaincourt , op. cit ., t. II, p. 18. .

Но вскоре Мюрату приходится столкнуться с суровой действительностью. 10 октября он пишет Беллиару: «Мое положение ужасно: передо мной вся неприятельская армия. Части авангарда превращены в ничто; они страдают от голода; нельзя отправлять фуражиров без риска, что их почти наверняка переловят. Не проходит дня, чтобы я не терял таким путем человек 200. Чем все это кончится? Боюсь сказать Императору правду, ибо она огорчит его» [287] V.-B. Derrécagaix , op. cit ., p. 511. .

Бездействие в период переговоров, вернее, отсутствия таковых, действует ему на нервы. Далекий от мечты о казакском царстве (это приписывали ему злые языки, впрочем, чего только ему не приписывали), он тоскует по своему Неаполитанскому королевству. Что поделывает Каролина? Став регентшей, она быстро выходит из тех границ, в которых собирался удержать ее супруг, ради этого продолжающий переписываться со своими министрами, презрев расстояния. Мюрат настоятельно требует от Каролины, чтобы она держала его в курсе всех дел, и сообщает ей (это закамуфлированная угроза) о своем скором возвращении. А этого возвращения Каролина никоим образом не желает. О тоне писем Мюрата можно судить по его посланию от 21 октября: «Ваше Величество обязаны заниматься исключительно текущими делами и отложить до более спокойных времен все грандиозные прожекты и изменения того, что существует». Ответы королевы способны лишь усилить подозрительность супруга, который угадывает ее желание держать его в отдалении, дабы ей было легче захватить власть: «Друг мой, я получила твое письмо от 20 сентября, и оно причинило мне живейшую боль. Я вижу, что ты недоволен и грустен. Не могу передать тебе, сколь я опечалена. Успокойся, не помышляй ни на минуту потерять все плоды столь опасной и блистательной кампании. Увидеть тебя вновь стало бы для меня истинным праздником души, но твое письмо позволяет опасаться необдуманного поступка. Храни надежду, друг мой. В то время, когда мне казалось, что я могу лишь поздравлять себя и наслаждаться твоим счастьем, ты, по-видимому, намеренно отдаляешь и разрушаешь его».

И вдруг к Мюрату возвращается вся утраченная бодрость. После стычки у Виньково (18 октября), где французы понесли значительные потери, император призывает его к себе. Мюрат более не покидает императора и отзывается о нем весьма прочувствованно. «Император так добр ко мне, что моя любовь к нему возросла бы, если б это было возможно», — пишет он 20 октября. Он снова участвует в принятии всех решений, в том числе и решения об отступлении. Он путешествует в возке императора, делит с ним досуг и заботы, слушает его речи о будущей кампании. Его счастье было бы полным, если б он не видел, как на его глазах тает кавалерия. При выходе из Москвы она еще насчитывает 10 000 всадников с лошадьми, под Смоленском их остается только 4400, а при переправе через Березину — 1800.

5 декабря в Сморгони Наполеон собрал всех командующих корпусами. Он объявил им о своем отъезде в Париж. Вместо себя главнокомандующим он оставил неаполитанского короля, а начальником штаба при нем — Бертье. Мюрат смиряется с этим назначением. Оно должно было бы польстить его честолюбию, но в действительности решение императора сводит на нет его давно взлелеянную мечту о скором возвращении в Неаполь. Протестовать? Он быстро понимает всю тщетность этой затеи. А посему предпочитает поторговаться и выговаривает для своего старшего сына принца Люсьена княжество Понте-Корво, коим прежде владел Бернадотт. Торопясь уехать — а он отбудет в 10 часов вечера вместе с Коленкуром, Наполеон без обсуждения соглашается с просьбой зятя. И 6 декабря Мюрат оказывается командующим еще довольно внушительного войска, облеченным полномочиями, которых никогда ранее не имел. В своих воспоминаниях Жан-Пьер Барро пишет: «Неаполитанский король взял на себя командование армией, но все отступали в таком беспорядке и с такой поспешностью, что только в Вильно солдаты узнали об отъезде Императора, столь же неожиданном, сколь и прискорбном». И вот в Вильно, как он пишет, «Неаполитанский король прибыл в открытом возке, без сознания, окоченевший от холода и слабости и не имея сил что-либо предпринять» [288] Воспоминания Ж .- П . Барро ( J.-P. Barrau ) в журн .: Rivista di Studi napoleonici , 1979, pp. 112 et 120. .