Владимир Артамонов - Турецко-русская война 1710–1713 гг.

Больше ни в какие переговоры царь вступать не разрешил, а новые запросы принимать только «на устное доношение». В заключение государь советовал добиться пребывания русского секретаря при дворе падишаха «для корреспонденции», чтобы опровергать «наносы» татар и изменников-казаков и просить о свободе торговли для купцов, как было до 1711 г. [1010]

15 августа послы «с несказанной радостью лицеземно» благодарили канцлера Головкина за весть, что их «убогие труды» приняты за благо и тут же объявили об этом сановникам Порты.

О дипломатическом мастерстве П. П. Шафирова, который самоотверженно бился за русские интересы, заговорили везде: «вся Европия, как мы слышим, блажит» о нём — льстил Б. П. Шереметев. Обманно, исключительно в расчёте на Габсбургов, царь говорил: «Когда я рассчитаюсь со шведами, то турецкими трактатами я буду повязан не больше, чем турки с ними дважды до этого. Доставим им мелкую радость по поводу Азова. В будущем он будет стоить мне меньше хлопот, чем до этого. Мои союзники уже наполовину замирились. Я хочу поразить турок в другом месте. Они сдадут мне Азов так же дёшево, как получили его от меня» [1011].

Но это были только слова. Вплоть до конца жизни Пётр I так и не решился возобновить войну с Турцией, даже когда подвернулся случай выступить вместе с австро-венецианским союзом в 1716 г. 5 ноября 1720 г. русский посол А. И. Дашков переоформил Адрианопольский мир в бессрочный. Только 19 июня 1736 г. Азов снова был взят русской армией, а в 1774 г. он окончательно вошёл в состав России.

Ставка на стратегию обороны на юге в 1712–1713 гг. по большому счёту оказалась оправданной. Все вооружённые силы перебросили на северный театр военных действий. В Лифляндию послали дивизию Вейде, а за ней должна была двинуться и дивизия Рённе. На Левобережье Днепра осталась только дивизия Шереметева для наблюдения за татарами, орликовцами и станиславцами.

Рассчитавшись с Россией и поняв, что царь избегает конфликта на юге, Османская империя перенесла давление на Речь Посполитую, чтобы пересмотреть Карловицкий договор 1699 г. «Порта [поляков] ни во что ставит и ведают, что когда хотят, тогда с ними подтвердить могут» [1012].

Ахмед III и его воинственный зять решили военной демонстрацией, используя «клятвенного злодея, крайнего неприятеля и креатуру шведову» — Лещинского, обрести контроль над коронной Правобережной Украиной, которая в 1712 г. турецко-татарским напором была очищена от русских.

Бумажный экс-король Станислав и его приверженцы Ю. Потоцкий, М. Вишневецкий, К. Ц. Урбанович, Я. Грудзинский сменили шведское покровительство на турецкое. С. Понятовский подал мемориал, чтобы Высокая Порта через крымского хана объявила полякам — кто поддержит Станислава I, тем гарантируются имения, в противном случае татары вторгнутся в польские границы. Султан пусть разорвет мир с царём, а Карл ХII возглавит тех, кто ждет освобождения от тирана Августа II, который ввел в Польшу «извечного врага москалей» [1013]. Как только турки появятся на польской границе, Коронное и Литовское войско и большая часть сенаторов перекинутся к Станиславу I. Лебезя перед Каплан Гераем, польские эмигранты 13 июля просили его принять их в «протекцию» и «спасти» Речь Посполитую, обещая расплатиться Подолией, Правобережной Украиной и Белой Церковью [1014].

Формально Карловицкий договор Порта разрывать не собиралась и толмачу польского посольства 6 июля 1713 г. в Эдирне объявляли, что речь идёт всего лишь о восстановлении в правах польских эмигрантов и обещалось возвращение ясыря, скота и добра, захваченного татарами. Но Каплан Герай передавал полякам, что Правобережная («Нижняя») Украина, «подвешенная» между соседними государствами, не имеет «дедичного» (наследственного) государя, там не должно быть ни поляков, ни русских и Польша не должна занимать земли к югу от Немирова.

В Стамбуле не было уверенности, как поведёт себя Пётр I вплоть до августа 1713 г. (см. ниже), но предполагалось, что помощь Лещинскому при изоляции шведов после калабалыка, не даст повода царю вмешаться в турецко-польские отношения. Вот почему хотинский сераскер (главнокомандующий) «над румельскими, анатольскими и над трёх и двух бунчужными пашами и над беями» Абди-паша извещал «доброго приятеля и соседа» Б. П. Шереметева, что им обоим надо содержать «святой мир», заключенный в Эдирне и что он всего лишь идёт укреплять Хотин [1015].

Летом 1713 г. в населенных пунктах от среднего Днестра до буковинских Карпат (в том числе и Черновцах) появилась военная сила. Перемещение турок к Бендерам и Хотину встревожило Восточную Европу и Балканы. Вспыхнули разные кривотолки. Больной Карл ХII якобы вспух «от головы до ног», но султан подарил ему саблю, 500 кошелей денег, шесть аргамаков и шлет через Польшу с 30-тысячной ордой. Французы по слухам, доставили три миллиона денег шведскому королю. Московские послы требуют выдачи Карла ХII за 20 000 кошелей, но султан обещал запереть того в Йеди куле. Русская армия будто подходит к Днестру и султан «для остерегания московского приходу» приказал янычарам быть на левом берегу Дуная. Московских послов снова засадят в подземелье. Султан заявил, что выбьет немца Августа II в Саксонию. В Стамбуле будто муфтий «кричал всем голосом», что Москва хочет разнести в пух и прах Польшу и Швецию, поэтому она главный враг и янычары в ответ ревели «Аминь!». Ахмед III самолично присутствует уже в Бендерах вместе с Дезальером, Лещинским, Потоцким, Вишневецким, Шмигельским, Тарло, а войска польских эмигрантов растянулись вдоль Днестра от Хотина до Снятыни. Все турки, в том числе из Анатолии, уже у Дуная. Султана на войне не будет, но его более мощное, чем на Пруте войско, прибудет к Николину дню (11/22 мая). 100 000 турок идут к Рашкову, где выстроено три моста через Днестр. Османы пойдут под Киев, а Карл ХII вверх по Пруту на Польшу. Турки и татары требуют от поляков «учинить аккорд» с Лещинским и не сотрудничать с русскими. По Дунаю на судах уже везут албанцев и босняков, морем — войска из Египта, 30 000 турок перебрасываются к Азову на 60 кораблях. Молдавскому и валашскому господарям велено поднятся на службу к городовому строению Хотина. Турки отнимут половину Молдавии между Днестром и Прутом и поставят господарем турецкого пашу.

Подтасовки союзных России сербов, молдаван и валахов, заинтересованных в продолжении войны с османами были другими. В пользу русских лазутчики-молдаване принижали противника — не все турецкие войска исправны, «лошади все худы», к «потребному делу» не наберется и 30 тысяч, в наличии у них 120 пушек, из которых 24 больших и каждую тянут десятки пар буйволов. Л. Барка, которого Шафиров намечал было в резиденты от России, уверял, что турки и «не мыслят о мире». Серб Гаврила Милорадович 15 июня 1713 г. из Брашова поощрял на новое ратоборство, хотя бы враг развернул и больше сил, чем на Пруте. Турки де толкутся «в великом страху и сметению, понеже известны о великой препорации воинской с стороны Царского Величества». Султан в Адрианополе обретается будто в великом согласии и любви с Карлом XII.