Андрей Беляков - Чингисиды в России XV–XVII веков: просопографическое исследование

Пожалование доходами с городов было наиболее престижной формой содержания служилых Чингисидов. Но ее получали далеко не все или же не сразу. Так астраханский царь Дервиш-Али б. Шейх-Хайдар сетовал в 1549 г.: «Прежу сего есми, государь, приказывал к тебе, государю, с твоим козначеем с Федором Ивановичем Сукиным, чтоб ты, государь, пожаловал меня: взял к себе в службу. И ты, государь, меня не пожаловал: в службу к себе не принял» [1931]. В данном случае Чингисид, судя по всему, под пожалованием — взятием на службу — подразумевал передачу доходов с той или иной территории. Тогда же царь жаловался: «Жалованья государева, платья и ествы — много, только сижу во дворце в закуте» [1932].

Достаточно сложно определить положение Чингисидов в городах и их уездах. Во второй половине XIX в. развернулась дискуссия по вопросу о природе частновладельческих городов. Ее итоги подведены П.П. Смирновым. Он разделил города-вотчины на два типа: находящиеся в частном обладании по земле и в частном обладании на иных основаниях, то есть сводящиеся к праву сбора на себя доходов без нарушения структуры землевладения в государевых городах. Автор относит города, жалуемые в удел (юрт) царям и царевичам, ко второму типу. Но он рассматривает их только как источник доходов, не затрагивая проблемы обладания городами как возможное условие содержания царевичами собственных военных отрядов [1933]. С.Б. Веселовский, А.А. Зимин и М.Н. Тихомиров подчеркивали промежуточность положения татарских городов между кормлением и вотчиной [1934]. Однозначно можно говорить о том, что это не были вотчинные города, типа Епифани [1935]. Р.Г. Скрынников пошел еще дальше, полагая, что пожизненный характер владений ханов и мирз придавал им некоторые сходства с поместьями [1936]. С.Н. Кистерев отмечает, что статус держаний Чингисидов значительно отличается от статуса обычных кормленщиков. При этом признает сходство юридического положения их владений с поместьями исключительно внешним, проистекающим из того, что и то и другое обреталось благодаря великокняжескому пожалованию. И не видит сколько-нибудь серьезных отличий прав служилых царей и царевичей от прав служилых князей Рюриковичей и Гедиминовичей, если не обращать внимания на вотчинный характер владений некоторых из числа последних [1937]. Другие исследователи (Б.Р. Рахимзянов, О.А. Шватченко) признают их наследственными вотчинами-уделами. По их мнению, в 1572–1595 гг. они были ликвидированы, хотя земли за ними сохранили на поместном праве. Справедливости ради следует отметить, что в данном случае они говорят о Касимове и романовских мирзах Юсуповых и Кутумовых [1938]. Но это нисколько не объясняет статус пожалованных городов.

По нашему мнению, главным отличием мусульманских «кормленщиков» или «волостелей» от православных служилых князей было то, что первые на раннем этапе были только конечными получателями доходов с пожалованных территорий, а вся полнота управления находилась в руках лиц, назначаемых из Москвы. Максимум, на что могли рассчитывать Чингисиды, это контроль за сбором доходов и, возможно, самостоятельный сбор натуральных и денежных средств с неправославного населения, если такое имелось, пожалованных уездов и волостей [1939]. Об этом, в частности, говорит упоминание даругов (чиновников, отвечающих за сбор ясака) в Касимове XV в. Православные феодалы, испомещенные на данных территориях, явно не находились под их юрисдикцией. С некоторыми поправками данное наблюдение можно перенести на кадомских и темниковских князей, а также романовских мирз. Возможно, в XV — начале XVI вв. они могли рассчитывать и на некоторые иные формы своего содержания: пахать на князя пашню, кормить его коней и собак, косить сено и участвовать в княжеских облавах на медведя [1940]. Уборка хлеба и сена Чингисида, как мы уже видели, входила в обязанности посадского населения Касимова первой четверти XVII в.

Тем самым решается вопрос с судебником, пожалованным Абд ал-Латифу в Юрьев Польский [1941]. Суд, по крайней мере над русским населением, и, скорее всего, в делах между православными и татарами, осуществлялся представителем великого князя. Чингисид получал только судебные пошлины. О судебных правах Чингисидов мы можем говорить только по касимовской практике начала XVII в. По-видимому, он имел право суда только над своим двором. При этом можно предположить, что на татар распространялось как традиционное степное (яса, шариат) право, так и русское. Об Ураз-Мухаммеде, в его бытность касимовским царем было сказано: он «правой рукой действовал по шариату, а левой рукой — согласно высочайшему указу (ярлыку) государя Бориса Федоровича-хана, бил кнутом воров, разбойников и не благочестивых» [1942]. Вероятнее всего, Абд ал-Латиф получил указания о размерах взимаемых судебных пошлин и, возможно, отдельные статьи, которые могли касаться татар его двора.

Наибольший доход с пожалованных территорий Чингисидам доставался от кабаков и таможенных сборов. Посад приносил значительно меньше прибыли. Суммарные размеры судебных пошлин не поддаются подсчетам. Доходы с дворцовых сел также, за редким исключением, невозможно определить.

Таким образом, у нас имеется достаточно полная информация только о касимовских царях и царевичах XVII в. Остальные данные отрывочны. Мы можем говорить только о структуре доходов с пожалованных территорий.

Обращает на себя внимание тот факт, что в монастырских архивах сохранилось большое количество жалованных грамот монастырям от имени того или иного Чингисида, зачастую некрещеного. Приведем их перечень в хронологическом порядке.

1498 г., ноябрь — жалованная грамота царя Мухаммед-Эмина игумену Троицкого Белопесоцкого монастыря на пустой лес в Туровской волости и Раставском стану Каширского уезда [1943].

1512 г., 28 февраля — жалованная несудимая и на данного пристава грамота царя Абд ал-Латифа игумену Троицкого Белопесоцкого монастыря Владимиру на деревни в Туровской волости и в Растовце Каширского уезда [1944]. В июле 1511 г. эти же пожалования были сделаны от имени Василия III [1945].

1529–1530 гг. — жалованная тарханная грамота царевича Ак-Даулета б. Ак-Кутта Кирилло-Белозерскому монастырю на беспошлинный проезд в Сурожский стан Московского уезда [1946].

1532 г., 17 ноября — жалованная грамота царя Шах-Али б. Шейх-Аулиара Троицкому Белопесоцкому монастырю (позднее был приписан Троице-Сергиеву монастырю) [1947].

1543 г., 18 июля — жалованная грамота царя Шах-Али б. Шейх-Аулиара игумену Троице-Сергиевского монастыря о беспрепятственной рубке дров в каширских лесах [1948].

1555 г., 22 июля — жалованная грамота Симеона Касаевича игумену Саввино-Сторожевского монастыря Филофею на исключительное право рыбной ловли в Москве-реке в Звенигородском уезде [1949].