Андрей Беляков - Чингисиды в России XV–XVII веков: просопографическое исследование

9 марта 1645 г. крестился Аблай б. Ишим (Василий Ишимович). На этот раз Чингисид стал князем и стольником, а вскоре его сделали кравчим [2607]. Последний факт, судя по всему, объясняется просто: в архиве нашли упоминание о подобном же пожаловании Арслана б. Али. Государственная машина работала зачастую на прецедентной основе. В случаях с Чингисидами в XVII в. особое внимание обращали именно на такие примеры, хотя найти их, после пожара 1626 г. в Московском Кремле, было проблематично. О положении Василия-Аблая в Москве многое говорит тот факт, что во время бунта 1648 г. он находился у государя «вверху» [2608]. Скорее всего, он сделал бы заметную карьеру, если бы не умер так рано.

Нужно отметить, что в XVII в. положение служилых Чингисидов и ногайских мирз — потомков Эдиге сближается. Их имена с указанием поденного корма, поместного и годового денежного оклада, а также с дачами по случаю принятия православия постоянно встречаются в одних и тех же справках Посольского приказа. При этом если максимальные размеры поместных и денежных окладов у царей и царевичей были выше, чем у мирз (2000 четей и 200 рублей, против 1300 четей и 200 рублей), то дачи за крещение и поденный корм некоторые знатные ногайцы получали более существенные. С принятием православия и первые, и вторые зачислялись в список крещеных иноземцев и получали княжеское достоинство. Но вчерашние мирзы имели серьезное преимущество. Ведь смена веры открывала для них возможность сделать значительную, в первую очередь придворную карьеру. Некоторые из них со временем получали боярство и становились обладателями крупнейших земельных владений — здесь следует упомянуть князей Урусовых и Юсуповых. Царевичам же не нужно было ни за что бороться, они получали высокое социальное и материальное положение благодаря своему происхождению. Однако в скором будущем это сыграет с ними злую шутку. Когда при Петре I они наконец сольются в единое целое с остальным дворянством, то не смогут по-настоящему бороться за свое благополучие; единственно, на что у них хватало энергии, так это на заключение браков с родственниками жен московских царей. Но данные браки могли как помочь им укрепить свои позиции при дворе, так и низвергнуть их с высоты своего положения в случае неправильного выбора. Именно это и произойдет в 1718 г., когда сибирский царевич Василий Алексеевич оказался замешанным в деле царевича Алексея Петровича, сына Петра I, и серьезно поплатился за это [2609].

По своему статусу Чингисиды-мусульмане того времени постепенно сливаются со служилыми иноземцами западноевропейского происхождения. И у тех и у других мы видим одинаковый правовой статус, одни и те же формы материального содержания, идентичные поощрения за выезд и смену веры.

Но имеются и отличия. В первую очередь это некоторые специфические формы пожалования Чингисидам, вызванные большей степенью их экономической зависимости от московского государя, а также статусом служилых царевичей. Но, несмотря на неизмеримо более высокое положение представителей «золотого рода» по отношению к служилым иноземцам, последние, подчас получали значительно более высокое материальное содержание. Можно предположить, что здесь в расчет бралась экономическая и иная целесообразность [2610].

Интересно проследить, как именовали новокрещеных сибирских царевичей Петра и Алексея Алексеевичей, сыновей Алтаная б. Кучума. В документах после принятия ими православия они часто титуловались одновременно царевичами и князьями [2611]. В 1659 г. они подали челобитную по этому поводу. Для установления их прав были наведены справки. «На пример» выписали титулование Симеона Бекбулатовича, Михаила Кайбулина, Ураз-Мухаммеда, Мухаммеда-Кули, Али б. Кучума, Алтаная б. Кучума и Василия Араслановича (Сеит-Бурхана). С этого момента всех потомков Алтаная по-прежнему стали называть только царевичами, без титула князя [2612]. Сын и внук Андрея Кучумовича Василий Андреевич и Роман Васильевич сохранили право зваться царевичами до конца XVII в. Их отец назывался то царевичем, то князем царевичем. Крещенные в первой половине XVII в. Чингисиды первоначально титуловались князьями.

Но со временем в источниках появилась уже известная нам форма «князь царевич». Можно предположить, что данное разбирательство было вызвано общим падением престижа титула «князь», связанным с массовым крещением татарской и мордовской знати и широким дарованием этого титула. Известно до 80 мордовских родов, ставших таким образом княжескими. Это привело к тому, что указом 1675 г. именование кого-либо князем без имени считалось бесчестием [2613]. Потомки касимовского царевича Василия Араслановича назывались только царевичами. Следует особо остановиться на титуловании дочерей и жен Чингисидов мусульманского вероисповедания на протяжении рассматриваемого периода. Незамужние дочери именовались царевнами. Выходя замуж даже за не имеющих право на титул царя и царевича, они становились царицами. Все крещеные царевны и жены царевичей становились княжнами и княгинями.

Г.К. Котошихин писал: «Да в царском же чину царевичи сибирские, касимовские, крещены в християнскую веру. Честию они бояр выше; а в думе ни в какой не бывают и не сидят, потому что государства их и они сами учинилися в подданстве после военского времени, недавне, да и не обычай тому есть; так же и опасение имеют от них всякое. А служба их такова: как на празники идет царь к церкве, и они его ведут под руки, да на всякой день бывают перед царем на поклонении. И даны им поместья и вотчины немалые, так же поженились на боярских дочерех, а имали их за себя с великими пожитками и с поместьями и с вотчинами; а за которым поместья мало, и ему в прибавку идет царский корм денежной, помесечно» [2614].

В целом это соответствует истине. Чингисиды «честию» действительно стояли выше любого представителя московской знати. Летом 1679 г. зафиксирован единственный случай местничества с участием царевичей. Боярин князь Михаил Алексеевич Голицын неудачно местничал с сибирским царевичем Григорием Алексеевичем. Тогда князь отказался участвовать в крестном ходе из-за сибирского царевича, и был найден в кирпичных сараях на берегу Москвы-реки спрятавшимся «меж кирпичю». По мнению исследователя, данное дело стало «последней каплей», предрешившей отмену института местничества [2615]. Правда, следует отметить, что во второй половине XVII в. однозначно это распространялось на всех касимовских царевичей и потомков Алтаная б. Кучума.

Какое положение занимали остальные, частично инкорпорированные в русскую служилую среду, царевичи и князья, неясно. Официальные документы начинают игнорировать их как служилых Чингисидов еще в 30-е гг. XVII в.