Андрей Беляков - Чингисиды в России XV–XVII веков: просопографическое исследование

Образованность высоко ценилась в татарской среде. Об этом, к примеру, говорит значительное число хафизов (абызов) в городе. В 1627 г. их было шесть человек [841]. Весьма образованные люди в Касимове имелись и за пределами дворца. Город являлся одним из главных центров комплектования Посольского приказа переводчиками и толмачами [842]ряда восточных языков: татарского (в том числе крымского и ногайского), арабского и персидского. Об их квалификации говорит, в частности, тот факт, что один из них, Имраэль мирза (Михаил) Семенов сын Кашаев долгое время возглавлял список переводчиков внешнеполитического ведомства. Некоторые из них создавали целые династии [843]. Известно, что касимовец Эмин абыз, входивший в состав двора касимовских царя Арслана и царевича Сеит-Бурхана, неоднократно вызывался в столицу для переводов [844]. Скорее всего, Касимов некоторое время был достаточно крупным региональным культурным и религиозным центром для мусульман России.

Но интерес к письменной культуре известен и в других регионах расселения служилых Чингисидов. Для обучения ургенчского царевича Авган-Мухаммед б. Араб-Мухаммеда специально в Астрахани был взят абыз Нефес, также выходец из Ургенча [845]. Книги, принадлежавшие царевичу, неизвестны. Зато до нас дошли сведения о существовании маленькой библиотеки его абыза (Коран и другие книги) [846]. Имелись небольшие библиотеки и у иных Чингисидов. Так, книги упоминаются среди имущества сибирского царевича Азима (Хаджима) б. Кучума («книги бусурманские» и «часовник татарской»). После его смерти они по каким-то причинам оказались у князя Василия Агишевича Тюменского. Данный факт, возможно, свидетельствует о сохранении у знатных новокрещенов интереса к восточной культуре и исламу в частности. В дальнейшем книги с остальным имуществом как будто бы попали к касимовскому царю Арслану б. Али, новому супругу вдовы царевича [847]. Среди имущества Чингисидов упоминается еще один вид книг — приходо-расходные, куда казначеем вносились записи обо всех поступлениях и выдачах имущества. Имелись также таможенные и кабацкие книги. Присутствовали в их библиотеках и русские судебники или же некие выписки из них [848]. Архив касимовских царевичей из сибирской династии, скорее всего, погиб в первой половине XVIII в., вскоре после смерти последнего представителя рода. В 1723 г., при описании имущества умершего царевича Ивана Васильевича, в «казенной подклети» наряду с оборудованием для винокурни отмечен ящик с отписками и прочими бумагами [849]. В настоящее время нам остается только догадываться о том, что там хранилось. Можно предположить, что отдельные документы оказались впоследствии у части касимовских татар. В частности, у Шакуловых. Конечно же, их в первую очередь могли интересовать документы на татарском языке. Однако В.В. Вельяминов-Зернов, который, судя по всему, был знаком с архивом данного семейства, ничего не пишет об этом, хотя, в тот момент они могли его просто не интересовать.

Было бы интересно проанализировать документы, появлявшиеся на свет в «канцеляриях» татарских царей и царевичей, для внутренних целей. Определенное, пусть и небольшое делопроизводство в них, судя по всему, велось. Но сделать этого мы не можем — до наших дней сохранились только бумаги, составленные по правилам, существовавшим в русской приказной среде и, скорее всего, русскими же писцами (дьяки, подьячие, стряпчие) при дворах Чингисидов. Исключением являются несколько писем царевича Авгана своим родственникам [850]. Как некий пример татарского эпистолярного языка, мы можем привести только частное письмо переводчика Посольского приказа [851], но в данном случае здесь явно прослеживается влияние дипломатического этикета (в первую очередь турецкого и крымского). Насколько это соответствовало правилам, бытовавшим во дворах татарских царей и царевичей, мы не знаем.

Значительная часть жизни мусульман связана с исполнением религиозных обрядов. Мы не знаем — строились ли мечети в городах жалуемых служилым Чингисидам помимо Касимова? Скорее, нет. Но в любом случае, там должны были присутствовать помещения для религиозных отправлений, прежде всего для пятничных молитв.

Конечно же, отмечались религиозные и традиционные народные праздники (Новый год, Ураз-байрам, Курбан-байрам и др.). Хотя в нашем распоряжении имеется информация только по району Касимова. Например в XIX в. там абсолютно не знали, что такое сабантуй. Попытка внедрения данного праздника в 1917 г. закончилась неудачей. Зато отмечены конные бега и соревнования мужчин в беге.

Упоминаются многочисленные аграрные обряды, а также церемонии по поминанию предков и отдельные примеры отмечания православных праздников [852]. Мы можем предположить бытование в Касимове традиций, сходных с традициями, известными в иных местах компактного проживания мусульман. Известно, что на Востоке (в том числе и в Западной Сибири) большое распространение получил культ мусульманских святых. Места их погребения (астана) у тоболо-иртышских татар до настоящего времени являются паломническими центрами. Также известны хранители этих святых мест, «должность» которых передается по наследству. Часто ими являются реальные или мнимые потомки святого или же его спутников. В сознании верующих «смотритель» (астана-караулце) находился по статусу выше муллы, чему он обязан своей принадлежностью к роду святого подвижника. В Западной Сибири считается, что погребенные в этих местах принесли в данный регион традиции ислама и погибли за веру. В ряде случаев их почитают как Чингисидов или же их родственников [853]. Имеются упоминания, позволяющие предположить бытование подобной практики и в Мещере. Известно, что сеид из рода Шакуловых Якуб б. Сеид-Ахмед б. Тин-Мухаммед б. Ак-Мухаммед якобы повесил некую женщину на текие царя Арслана б. Али, из которой та украла саваны и иные вещи [854]. Можно предположить, что касимовские Чингисиды (по крайней мере, первые из них) в определенный момент стали рассматриваться местными мусульманами как подвижники веры, принесшие в регион ислам. В культ святых эти представления так и не превратились, однако традиция некоего их почитания все же бытовала. Здесь нужно вспомнить, что царь Арслан был, скорее всего, женат на внучке сеида Дин-аула-ходжи (Дин-Али-ходжи), являвшегося одним из распространителей ислама в Сибири последней четверти XVI в. В роли смотрителей за могилами Чингисидов выступали представители сеидов Шакуловых, которые приходились родственниками как минимум сибирской династии касимовских Чингисидов. Если наши предположения верны, то было бы интересно установить, когда подобная практика могла попасть в Мещеру — с приходом сибирских Шибанидов или же значительно раньше.