Андрей Беляков - Чингисиды в России XV–XVII веков: просопографическое исследование

Из дворов Касима и его сына Даньяра до нас дошли имена князей Кобяка Айдарова и Исака Ахматова, упоминаемых в 1483 г. [1167]Также следует отметить князя Карачука, за смерть которого в 1482/83 г. был зарезан лечивший его великокняжеский врач «немчин» Антон [1168]. У касимовских Чингисидов из крымской династии нам известно значительно больше людей из их окружения. Осенью 1486 г. Иван III отпустил в Крым некоего «Идикинасына» [1169]. Осенью 1491 г. упоминаются «люди Нурдоулетовы»: Имень Ази, Ботукуч, Азии Хидырь, Хидырь Алей, Кучмень Байсалтанов сын «с товарищи», посылаемые под Орду [1170]. В 1504 г. отмечен некий Кадыш Черный, с которым в Крым должны были отправить «кость» Нур-Даулета, а также жену и детей покойного князя Ямадыка и младшего брата Берди улана Али улана [1171]. Скорее всего, входил в их двор и Камбар мирза. В 1509 г. «к царевичю в городок» просился Казы мансур [1172]. Возможно, с Касимовом был связан и Япанча улан [1173]. Во дворе находился также улан Облаз [1174]. Обязаны мы включить в состав дворов касимовских Гиреев и Шах-Кули сеид Багатура, о котором уже говорилось выше.

Мы видим, что вначале сохраняется полная автономность отряда. Но через 30 лет ситуация уже меняется. 4 сентября 1505 г. царевичам Сатылгану и Джанаю, детям крымского и касимовского царя Нур-Даулета, по казанским вестям велели быть в большом полку в Муроме с князем Василием Даниловичем Холмским. В осеннем походе на Казань царевичи «з городетцкими татары да Канбар мурза» значились в большом полку конной рати «на праве». Мы видим, что степень самостоятельности отряда уменьшается. 16 октября 1506 г. Джанаю велено вновь быть в большом полку в Муроме. Несколько позднее он «у передовова полка на праве» [1175]. Стоит остановиться на упоминании Городецких татар и Канбара мирзы Мамалаева. Быть может, это первое упоминание автономного отряда, бывшего двора Касима и его сына Даньяра. Тогда Канбар мирза должен быть их лидером и происходить из ближайшего окружения царевичей казанской династии. Но нужно помнить, что это только наши предположения, хотя и подкрепленные некоторыми более поздними наблюдениями. А.Л. Хорошкевич предполагает, что Канбар происходит из Крыма [1176]. В настоящее время считается, что он — представитель рода крымских Ширинов. Полная родословная рода в России неизвестна. Князья Ширинские-Шихматовы выводят свой род от некоего Шихмата (в крешении Василий) Келядемаевича, правнука Канбара, не известного по документам [1177]. По разрядным и посольским книгам известен князь Иван Уразлы (Ураз-Али) Магметев (Ак-Мухаммед) Канбаров, умерший по дороге в Польшу во время посольства 1570 г. К тому же в литературе есть упоминание о его принадлежности к Мангитам [1178]. Канбара мирзу мы видим в июле 1507 г. в передовом полку в литовском походе. В сентябре 1507 г. Канбар мирза упоминается в передовом полку в походе на «литовские места» с царевичем Шейх-Аулиаром б. Бахтияром [1179]. В августе 1508 г. Городецкие татары с головой [1180]Мухаммед-Эмином Карачуковым сыном Шигриным провожали в обратный путь из Москвы князя Михаила Глинского. В этом же году царевич Джанай и Городецкие татары посылались из Вязьмы к Торопцу. С ними послан князь Василий Иванович Ших Оболенский [1181]. В сентябре 1508 г. «царевичю Джанай с своими людьми и с великого князя татары быти у передового полку на правой руке» в Вязьме [1182]. В сентябре 1509 г., когда Василий III отправился в Новгород, он взял с собой и своего зятя царевича Петра (Худайкул) Ибрагимовича [1183]. Сибирский царевич Ак-Даулет б. Ак-Курд в том же году находился в Дорогобуже [1184]. Зимой 1512/13 г. городецкие татары с царевичем Шейх-Аулиаром приходили в Можайск. Царевич находился вместе с братьями великого князя Юрием Ивановичем и Федором Борисовичем и их людьми. Зять Василия III, царевич Петр (Худайкул) Ибрагимович, тогда же стоял во главе большого полка [1185]. Во время литовского похода летом-осенью 1513 г. «на Москве оставили» царевичей Петра Ибрагимовича и его племянников Василия, Федора, Ивана и Льва [1186]. Петр упомянут в Москве и во время литовского похода летом 1514 г. [1187]В 1514/15 г. царевич Василий Меликдаирович возглавлял большой полк в Великих Луках. В передовом полку также находился еще какой-то некрещеный царевич со своим двором. Их приставом являлся Григорий Меньшой Андреевич Колычев [1188]. В 1515/16 г. на Великих Луках большой полк возглавлял царевич Федор Меликдаирович [1189]. В июле 1519 г. в полку правой руки, направляющемся из Вязьмы на Литву, упоминаются сибирский царевич Ак-Даулет б. Ак-Курд и Канбар мирзин сын (Мухаммед мирза б. Канбар мирза). Если наша версия о Канбар мирзе верна, то здесь же должны присутствовать и городецкие татары. Тем более, что к этому времени Шейх-Аулиар уже умер, а его дети были еще малолетними. Несколько раньше, с Николы вешнего, Ак-Даулет находился в Мещере на Толстике [1190]. В июне 1521 г., во время похода крымского царя Мухаммед-Гирея в Мещере (г. Елатьма?) упоминаются касимовский царевич Джан-Али б. Шейх-Аулиар со своими людьми («а с ним сеит и князи, и мурзы»). В Муроме в это время находился царевич Ак-Даулет [1191]. В этом же году царевич Иван Меликдаирович находился в Можайске «на Петрово заговейно». Федор Меликдаирович в августе был в Торопце. В приставах царевича был Федор Алексеев [1192]. В августе того же года, после отхода крымского хана, царевича оставили в Торопце [1193]. Весной 1522 г. царевича Петра оставили в Москве на время похода Василия III против крымского хана [1194]. Весной 1524 г. царь Шах-Али посылался с большой ратью под Казань [1195]. В июле 1528 г. царь Шах-Али, его брат Джан-Али и Япанча улан были в Вязьме (с царем — Федор Семенович Воронцов, с царевичем — Андрей Клеопин Кутузов и Борис Ступишин, с татарами — Постник Сатин) [1196]. В мае (апреле) 1531 г. «в Севере на Клевени» упоминается Шах-Али б. Шейх-Аулиар. С ним должны были быть и его люди [1197]. Осенью того же года, когда в Казани на царство сажали касимовского царевича Джан-Али б. Шейх-Аулиара, на всякий случай в Нижнем Новгороде была собрана русская рать. Находился там и царь Шах-Али со своими приставами князем Юрием Ивановичем Темкиным-Ростовским, Юрием Дмитриевичем Шеиным и князем Дмитрием Ивановичем Курлятевым [1198].

Япанча улан, скорее всего, входил в состав двора царевича Джан-Али. Нам известен еще один его представитель. Это князь Кутлу-Булат, в июле 1633 г., уже в бытность Джан-Али казанским ханом, отправленный в составе казанских послов к Василию III [1199].

Весной 1533 г. в Новгороде Северском находился сибирский царевич Ак-Даулет. В приставах у него были Дмитрий Иванович Данилов, Андрей Повадин (Паводин), Уренко (Кречко) Чемоданов, у служилых татар — Василий Невежин, Семен Батюшков, Третьяк Чемоданов [1200].

Весной 1534 г. в Новгороде Северском мы видим царевича Ак-Даулета. Приставами были те же люди, что и год назад [1201]. В июне того же года в Боровске «для крымского приходу» стоял царевич Федор Меликдаирович [1202]. В 1534 г. царевич Шах-Али б. Ак-Даулет и мирза Мухаммед б. Канбар находились в Вязьме (с царевичем — Александр Семенович Упин, с татарами — Постник Сатин). 20 июля царевичу было велено ехать в Дорогобуж [1203].