Андрей Беляков - Чингисиды в России XV–XVII веков: просопографическое исследование

Наименование шигалеева (царева) двора говорит само за себя. Это татары двора ка симовского царя из астраханской династии Шах-Али б. Шейх-Аулпара. Его костяк, скорее всего, первоначально состоял из астраханских и ногайских выходцев. Известно, что после неудачной попытки Шах-Али вести собственную дипломатическую игру его в 1533 г. о женой сослали на Белоозеро. Тогда же его татары (не менее 200 человек) частью были казнены, заморены голодом, частью крещены в Твери, Новгороде, Пскове, Орешке и Ка реле [1144]. В таком случае, поздний царев двор должен был состоять в своей основе из казанских татар, пришедших в Россию после захвата Казани. Статус Шигалеева двора был выше сеитова полка. У нас имеются списки татар царева двора и сеитова полка 1623 и 1649 гг. Их анализ показывает, что царев двор был более престижным, или, если так можно выразиться, более аристократичным. В его составе больше представителей княжеских фамилий и имелдешей (молочных братьев, скорее всего, умерших в России служилых Чингисидов). К тому же их поместные оклады также были несколько выше, нежели у городецких татар [1145]. В 1587 г. во главе отряда стоял князь Иван Немичев [1146]. Лидера корпорации в XVII в. установить на данный момент не представляется возможным.

Отряд астраханских царевичей в Касимове не сохранился. Скорее всего, это про изошло из-за его малочисленности. Он находился в коллективном управлении у 5 сыновей Абдулы (Кайбулы) б. Ак-Кобека, в том числе и касимовского царя Мустафы Али. Нам известно только два человека из двора Арслан-Али б. Абдулы. Это Тушай живший (испомещенный?) в деревне Славкове Кашинского уезда, и Енговат Бехкулаков (Джанкувват Бекбулатов) из Касимова [1147].

О численности, а иногда и персональном составе дворов служилых Чингисидов у нас имеется информация почти исключительно по XVI–XVII вв. Больше всего данных о татарах касимовских царей и царевичей. Это, в большинстве случаев, сведения об их участии в военных действиях. Поэтому имеет смысл параллельно рассмотрев военное использование татар в XV–XVI вв. В 1449 г. еще не касимовские царевич Касим и Якуб, дети Улуг-Мухаммеда, участвовали в походе против Дмитрия Шемяки. Несколько позднее около реки Пахры Касим разбил татар большеордынского хана Сеид-Ахмеда, грабивших русские пределы. 27 января 1450 г. царевичи участвовали в битве с Шемякой под Галичем. «Под осень» 1452 г. Касим с воеводой Константином Александровичем Беззубцевым «с коломничи» у реки Битюга разбил царевича Мелим-бирды оглана (Меулим-бирды оглан). Зимой все того же 1452 г. Якуб ходил с князем Иваном Васильевичем (будущим Иваном III) в погоню за Шемякой к Кокшенге и устью реки Ваги [1148]. В сентябре 1467 г. Касим при поддержке Ивана III неудачно пытался захватить власть в Казани [1149]. Тогда его сопровождали русские полки во главе с князем Иваном Васильевичем Оболенским Стригой. Военных действий фактически не было. Московской рати не дали переправиться через Волгу в районе устья Свияги полки нового казанского хана Ибрагима [1150]. После этого Касим и его двор могли принять участие во «Владимирском стоянии» Ивана III на случай возможного прихода полков казанского хана зимой 1468 г. Однако письменных свидетельств этого нет. Несколько позднее в летописях отмечается посылка в апреле 1468 г. некоего Руна (Руно) [1151]«с казаки» из Москвы к Галичу для дальнейшего участия в оказавшемся неудачным казанском походе. Ю.Г. Алексеев видит в «казаках» добровольцев из детей боярских. Однако в данный период документы так именуют исключительно рядовых татарских воинов [1152]. Участие в походе татар-«казаков» могло быть знаковым событием. Непосредственное присутствие в полках царевича Касима еще больше подчеркнуло бы претензии Москвы на право вмешиваться в казанские дела. Тем более, как заметил Ю.Г. Алексеев, это первая наступательная война против улуса Чингисидов. Отсутствие царевича можно объяснить его болезнью, известно, что вскоре он умер. Замена же его сыном Даньяром несколько понижала пафосность момента. Одно дело — спор за обладание Казанью между дядей-отчимом и племянником, и совсем другое — спор двоюродных братьев. Но это только наши предположения. В событиях казанского похода весны-лета 1469 г. касимовские татары, судя по всему, участия не принимали. Более того, в этих событиях отмечено одно странное происшествие. На обратном пути отступающие воеводы встретили касимовскую царицу, вдову царевича Касима и одновременно мать казанского хана Ибрагима, которую Иван III якобы отпустил в Казань. Ее должен был сопровождать значительный отряд касимовских татар [1153]. Ю.Г. Алексеев предполагает, что это могло быть и бегство царицы [1154].

В 1471 г. касимовские татары с царевичем Даньяром б. Касимом участвовали в новгородском походе, и, по-видимому, отличились в шелонской битве (14 июля). Во время похода царевич «в загоне» потерял 40 человек. В 1472 г. Большеордынский хан Ахмед подошел к Алексину. Тут же стали собирать армию для ответных действий. Царевич Даньяр стоял в Коломне, а Муртаза б. Мустафа — в Серпухове. В 1475 г. крымский хан Менгли-Гирей просил послать против хана Ахмеда царевичей Даньяра и Муртазу. Ту же просьбу повторили в 1480 г. [1155]4 декабря 1477 г. царевич Даньяр б. Касим со своими двором и приставами, князьями Петром Оболенским и Иваном Звенцом, присоединился к походу Ивана III на Новгород [1156]. Вначале он представлял собой передовой отряд. Великий князь послал его «наперед себя» по маршруту Клин — Тверь — Торжок, далее ему велели идти «по за Мете». Тем самым его переместили на левый фланг [1157]. А.Л. Хорошкевич относит появление института приставов только к 1533 г. [1158]Д.М. Исхаков передвигает эту дату еще дальше, к 1555 г. [1159]

Автор «Казанской истории» утверждает, что во время стояния на реке Угре князь Василий Ноздреватый Звенигородский и крымский царь Нур-Даулет посылались водою на «Большую Золотую Орду» [1160]. Вполне возможно, что в данной экспедиции, если она действительно имела место, принимали участие все мещерские татары. В 1487 г. Мухамед-Эмин участвовал в казанском походе вместе с полками Ивана III [1161]. В мае 1491 г. касимовский царевич Сатылган принимал участие в походе московских воевод против детей Ахмеда Сеид-Ахмеда и Шейх-Ахмеда, совершенного по просьбе крымского царя Менгли-Гирея [1162]. В 1500 г. Мухаммед-Эмин участвовал в литовском походе. Тогда удалось захватить большой список городов: Брянск, Трубеск, Почап, Радогощ, Путивль, Любец, Чегереск, Пропореск, Попова Гора, Дролев, Мглин. Показательно, что в летописях имя казанского царя стоит перед именем реального его руководителя — воеводы Якова Захарьича [1163]. Упоминаются в походе и иные татары, находящиеся под руководством князя Ивана Михайловича Воротынского в полку правой руки во время сражения с литовскими полками 14 июля на Ведроше [1164]. В августе 1501 г. Иван III послал на Большую Орду казанского царя Мухаммед-Эмина с князем Василием Ноздреватым [1165]. Нетрудно заметить одинаковые имена воевод, участвовавших в предполагаемых кампаниях 1480 и 1501 гг. против Большой Орды. Мы вправе предположить, что один из этих случаев — ошибка. Скорее всего, это следует отнести на счет возможных военных действий в 1480 г. Отмечается участие татар и в ливонской кампании 1501 г. [1166], но их принадлежность на настоящее время неизвестна. Это могли быть как касимовские татары, так и татары двора Мухаммед-Эмина. Возможно, у Мухаммед-Эмина имелся значительный двор, состоящий из казанских эмигрантов. Но его персональный состав неизвестен.