Николай Пашкин - Византия в европейской политике первой половины XV в (1402–1438)

Папа Иоанн XXIII под воздействием инициатив Сигизмунда также должен был озаботиться вопросом о греках. В конце 1410 г. он поставил в известность о возможных перспективах в этой области посольство, направлявшееся в Париж [161] ACC. I, 234. . На Римском соборе проблема унии, конечно, не обсуждалась, но папа ответил на просьбу представителей французских университетов, что греки обязательно получат приглашение на следующий собор [162] Ibid. 393, Anm. № 2. . Сигизмунд тоже связывал свои ожидания с грядущим собором, который он представлял себе как вселенский собор с участием восточной церкви и который, по его мнению, должен был стать первым шагом в деле организации крестового похода против турок. О своих надеждах Сигизмунд писал весной 1412 г. английскому королю Генриху IV [163] ACC. I, 89–92. См. также: Beckmann G, Op. eit. S. 61–62; Brandmülïer W. Das Konzil von Pavia-Siena. Münster, 1968. Bd. 1. S. 118. и снова коснулся данной темы в другом письме — к Мануилу II Палеологу, которое относится примерно к этому же времени [164] ACC. I, 394–399. .

В октябре 1413 г. папа направил к Сигизмунду двух кардиналов, которых сопровождал Мануил Хрисолора. Им предстояло обсудить с германским императором вопросы, связанные с организацией будущего собора [165] Cм.: Beckmann G. Op. cit. S. 89. . Присутствие византийского пасла, очевидно, свидетельствовало о той роли, которую папа вслед за Сигизмундом готовил грекам на будущем церковном конгрессе. После состоявшихся обсуждений Сигизмунд 30 октября официально объявил, что собор откроется в ноябре следующего года в южногерманском городе Констанце [166] Mansi, XXVIII, 1. . В письме французскому королю Карлу VI император также выразил мнение, что вопрос об унии с греками станет одним из основных на готовящемся соборе [167] Ibid. XXVIII, 6. .

Летом 1414 г. Сигизмунд отправил очередное письмо Мануилу II Палеологу [168] ACC. I, 399–401. , в котором содержались информация о предстоящем соборе и предложение прислать в Констанц византийскую делегацию. Как и прежде, автор выразил намерение обсудить меры по борьбе с турками [169] Ibid. 1,401: Concilium profecto generale sollicitudinis nostre cura dirigenle in Alamania in civiiate Constantiensi… pro vidimus convocandum… in quo… speramus contra infidels paganos et praecipue Turcos remedia vobisque et praedictae civitati Constantinopolitanae de magnificis studiis providere. Arbitramur itaque conveniens et vobis ütique expedire, ut ambaxiatores vestros ad dictum concilium pro rerum gerendarum votiva expeditione et expedientiori voto destinaretis. . Однако на этот раз о церковной унии не было сказано ни слова, что на фоне уже известных фактов может показаться странным. Между тем в литературе данное обстоятельство даже если и обращает на себя внимание, до сих пор не получило никакого объяснения [170] Cм.: ACC. I, 400, Anm. № 2; Brandmülïer Op. cit. S. 126. . Возможно, ответ на вопрос заключается в том, что за минувший отрезок времени несколько изменились представления Сигизмунда о программе предстоящего собора. На самом деле, на первое место должна была выйти реформа церкви, которая была начертана на знамени концилиарного движения и которая вызывала симпатии светских правителей. Еще Г. Бекман в монографии, посвященной Сигизмунду, отверг утверждение о том, будто император изначально разделял эту идею. Вплоть до 1413 г. он даже не помышлял о ней [171] См.: Beckmann G. Op. cil. S. 74. . Тот же автор не без оснований считает, что и ликвидация западной схизмы до указанного времени вовсе не входила в планы Сигизмунда. Точнее, он видел решение проблемы в полном признании одного из трех имевшихся пап — Иоанна XXIII. И лишь позднее созреет другое решение — о необходимости смещения всех троих, на чем будет настаивать впоследствии Констанцский собор. На первых порах папа Иоанн XXIII пользовался полным доверием и расположением Сигизмунда. В первом письме византийскому императору от 1411 г. он называл его единственным законным папой. Если бы Сигизмунд считал своим долгом провести реформу церкви, отношения с понтификом не были бы такими гладкими; характерно, что в конце 1413-го или в начале 1414 г. они резко ухудшились. Одним словом, к этому времени становилось ясно, что первым вопросом в повестке будущего собора будет значиться ликвидация схизмы весьма радикальным методом, помноженная к тому же на реформу церкви. Конечно, это нс исключало возможность обсуждения вопроса о греках, но несколько отодвигало его. Вероятно, поэтому Сигизмунд предпочел ничего не говорить об унии в последнем письме византийскому императору, ограничившись одной лишь просьбой прислать посольство. Сам он наверняка осознавал, что для реализации собственных планов относительно крестового похода ему нужны действительно сплоченная церковь, умиротворенная Европа и что усилия в этом направлении обещают существенно повысить его политический авторитет на Западе.

В любом случае мысль о необходимости сближения и объединения с восточной церковью продолжала преследовать и Сигизмунда, и таких деятелей, как Жерсон, каковых немало имелось в среде французских университетов. Западная схизма стала, таким образом, серьезным фактором актуализации этой проблемы. Уния с греками отныне воспринималась на Западе как дело ближайшего будущего.

История флорентийской унии начиналась, безусловно, на Констанцском соборе. Этот взгляд, присущий современным исследователям в данной области [172] См.: GtttJ. Op. cit. P. 16–28,Leidl A. Die Einheit der Kircheti… S. 13–18. Вполне закономерно, что в т. 25 «Armuarium Historiae Conciliorum», посвященном истории и историографии Констаицского собора, в особый раздел была выделена проблема греко-католической унии на этом соборе — см.: АНС. 1993. Bd. 25. S. 176–178. , восходит еще к современникам, и в том числе к Сильвестру Сиропулу с его трактатом на эту тему. Именно так оценивали взаимосвязь двух событий и сами архитекторы Ферраро — Флорентийского собора. Папа Евгений IV, публикуя в 1437 г. буллу о приготовлениях к нему, говорил именно о продолжении дела, которое когда-то начинал в Констанце его предшественник Мартин V [173] ЕР. I, 91: …instetimus multum, in Constantiensi concilio primum, turn etiam apud felicis recordationis Martinum papam V praedecessorem nostrum satisque laboravimus, ut sublato pariete de medio utriusque ecclesiae unio proveniret. . Точно так же и византийский император Иоанн VIII после заключения унии на Флорентийском соборе говорил своим подданным, что исполнил завет своего покойного отца Мануила II Палеолога [174] Syropuîos IX, 15. . Действительно, Констанц стал тем отправным пунктом, с которого переговоры о возможном объединении двух церквей приняли необратимый характер, выйдя со временем на первое место в политических контактах между Западом и Востоком.

Констанцский собор открылся 5 ноября 1414 г. Он стал важным и знаковым событием в политической жизни Запада. Здесь присутствовала не только духовная элита, но и множество влиятельных светских лиц, послов из разных государств [175] О светских посольствах и их значении на Констанцском соборе см.: Грабаръ В. Э. Вселенские соборы западно-христианской церкви и светские конгрессы. С. 234–235. . В этом виде собор фактически представлял собой некую представительную корпорацию не только церкви, но и всей католической Европы. В свою очередь, для византийцев это была прекрасная возможность привлечь внимание к своим проблемам, которую они постарались использовать. Духовный климат благоприятствовал этому. На соборе ожидали увидеть представителей восточной церкви, а идея о необходимости союза с ней уже имела здесь своих многочисленных сторонников.