Николай Пашкин - Византия в европейской политике первой половины XV в (1402–1438)

Необходимо отметить также, что взгляд Цамблака на способ преодоления схизмы был чисто византийским — через вселенский собор [204] О необходимости этого Цамблак заявил в конце своей речи. Между тем И. Б. Греков весьма сомнительно интерпретирует эту часть его выступления. По мнению исследователя, литовский князь Витовт изначально не собирался заключать унию и миссия Цамблака была нужна ему лишь для того, чтобы продемонстрировать свою преданность папе и получить поддержку католического Запада в осуществлении своей общерусской программы. По этой причине, как предполагает Греков, Цамблак, «следуя тайной инструкции Витовта, предложил папе лишь провести диспут по проблеме унии, отказавшись участвовать в ее осуществлении» (Греков И Б. Указ. соч. С. 112–113). И. Б. Греков явно безосновательно считает, что предложение провести диспут было способом уклониться от реального воплощения унии. Именно такой диспут был для этого условием sine qua non, которое предполагало обязательный созыв вселенского собора Без него все переговоры о церковной унии были просто лишены всякого смысла. Не исключено, что через Цамблака была сделана попытка со стороны патриарха направить переговоры в нужное русло. Как покажут дальнейшие события, настоящие византийские послы, действовавшие по поручению императора, предложили папе план заключения унии, который не подразумевал вселенского собора (правда, впоследствии эту инициативу византийцы объявят ошибкой дипломатов). . Из его слов следовало, что сама возможность обсуждать эту проблему появилась после ликвидации смуты в латинской церкви, и именно с поздравления по этому поводу он начал свое обращение к папе. В этом же, как уже не раз подчеркивалось, состояла в те годы и позиция греков.

Существует мнение, что сам Цамблак, возможно, был принципиальным противником унии, поэтому его миссия, которую он выполнял по политической необходимости, стала скоротечным эпизодом, оставшимся без последствий [205] См: Loenertz R. Op. cil. P. 40. . Действительно, каких-либо практических результатов это событие не имело [206] Возможно, папа поостерегся строить отношения напрямую с западно-русским духовенством, склонность которого к унии с Римом была весьма сомнительной Сопровождавшие Цамблака представители православных церквей Полоцка, Львова, Перемышля и других дали понять, что приехали по поручению Витовта, но не намерены просто подчиняться римской церкви — см.: Греков И. Б. Указ. соч. С. 113, прим. 171. См. также: Рамм Б. Я. Папство и Русь в X–XV вв. М.; Л., 1959. . Но и здесь не все так просто. Как будет показано ниже, то же самое можно отнести на счет византийцев. Нельзя сказать, что по окончании Констанцского собора произошел существенный сдвиг в переговорах. На какое-то время они вообще едва не были заморожены. Если же допустить, что посольство русско-литовского митрополита в Констанц в феврале 1418 г. было целиком делом Польши и Литвы, то не вполне понятно, почему последние не были озабочены тем, чтобы довести его до логического конца [207] Со стороны Витовта очень скоро последовала резкая смена курса. Уже в 1419 г. Цамблак бьгл смещен, и литовский князь признал законного митрополита Фотия. .

Разобраться в этом достаточно сложно. Еще в октябре 1415-го оба правителя — Владислав и Витовт — писали Констанцскому собору о своих планах вернуть в лоно католической церкви многочисленных «схизматиков», находящихся у них в подданстве. В связи с этим снова упоминалась фигура Феодора Хрисоверга, который, как явствует из контекста, должен был содействовать активному продвижению этого вопроса в Констанце [208] См. письмо Владислава и Витовта Констанцскому собору — Codex epistolaris Vitoldi. P. 332: …Praeterea Vestres Sanctitates imper per venerabilem fratrem Theodoricum vicarium ordinis fratrum Praedicatoriim peregrinantem de Constantinopoli per certas script arum nostro mm series, quomodo multi tudines scismaticorum dominion! m nostro rum… ad unitatem fidei cum summo devotione vellemus reducere et gremio sanctae matris ecclesiae aggregare… . Из того же письма следует, что его авторы и раньше передавали собору эти сведения, но «теперь еще больше воспламенились этой высокой целью» и потому просили депутатов «выбрать опытных мужей, которые смогли бы заняться поиском решения вопроса о воссоединении схизматиков с католиками» [209] Ibid: …nunc tamen ad hoc ipsum consumandum maior nos puisât devotio, quod praedicti scismatici et alii erronei fidei orthodoxae interea quam vitam duximus in humanis adunarentur… Vestras Sanctitates supplicamus quatenus nobis salubre consilium et auxilium optimum ad hoc praebere velitis iuxta modum et doctrinam quam iuris periti et viri prudentissimi in hoc sacro concilio congregati poterintexquirere, quod praedicti scismatici catholicis veram fidem tenentibus poterint agregari… .

О том, что именно вызвало с их стороны повышенный интерес к решению данной проблемы, ничего не говорится. Этим фактором могло быть и первое византийское посольство на Констанцский собор, и визит византийского посла в Краков осенью 1415 г, о котором нам мало что известно. Однако вполне очевидно, что в то время как Андрей Хрисоверг находился в Констанце и состоял в тесном контакте с Мануилом Хрисолорой, а затем с Николаем Евдемоном, внося свой вклад в дело церковной унии, его брат Феодор с той же самой целью вращался в польско-литовских кругах. Возникает предположение, что греки-доминиканцы выполняли роль негласных посредников между византийцами и польским двором.

Принимая во внимание все сказанное выше, можно допустить, что поместный собор в Новогрудке и последовавшее вслед за этим самочинное выдвижение Григория Цамблака на пост митрополита Киевского были сделаны с оглядкой на Константинополь и не без участия (хотя бы даже косвенного) византийцев. Возможно, ненапрямую и неофициально греки действительно могли через Польшу инициировать миссию Цамблака. К сожалению, источники не позволяют нам внести в эту картину более полную ясность.

Констанцский собор заложил фундамент для установления регулярных контактов между курией и Константинополем. Наступал период практических шагов в этом направлении, В лице папы Мартина V греки нашли человека, который готов был идти им навстречу. Начало было многообещающим. Весной 1418 г. папа удовлетворил просьбы, с которыми от имени императора Мануила II к нему обратился византийский посол Николай Евдемон. Первая касалась оказания финансовой помощи на строительство крепостных сооружений на Пелопоннесе — знаменитого гексамилиона. По распоряжению понтифика объявлено было об отпущении грехов тем католикам, которые согласятся внести пожертвования на эти цели [210] См.· Loenertz R. Op. cil. P. 27; Gill J. Op. cit. P. 23. . Вторым своим решением Мартин V разрешил браки между представителями византийской императорской фамилии и латинскими принцессами. Единственное условие состояло в том, чтобы последние сохраняли свою принадлежность к католической церкви.