Аргира Игнатенко - Древний Рим: от военной демократии к военной диктатуре: (историко-правовое исследование)

Как уже говорилось, в обстановке постоянных социальных конфликтов, которыми были богаты V и особенно IV век, естественным было сближение патрицианской знати с наиболее богатыми и влиятельными среди плебса фамилиями. Подлинная же консолидация верхушки общества была достигнута к концу IV в. до н. э., когда богатые плебеи получили доступ даже в состав жреческих коллегий.

Обстановка последующего пятидесятилетия способствовала упрочению политических позиций новой знати — нобилитета. В первую очередь это обусловливалось стабилизацией союзнических отношений Рима с италийскими городами и общинами и особенно — с развитыми рабовладельческими греческими полисами Южной Италии.

К 60-м годам III в. до н. э. Рим подчинил своей фактической власти весь Апеннинский полуостров. Закончился длившийся почти два с половиной столетия период войн в Италии. Несмотря на то, что большая часть земель, фактически подчиненных Риму, формально не была включена в ager Romanus , по существу к 265 г. до к. э. Рим установил над Италией свое господство. Специфической особенностью созданной здесь федерации были неодинаковые политические права союзников. Предоставляя одним общинам больше прав, другим меньше, разделяя их по своеобразным рангам, Рим вносил такой градацией разобщение в среду своих союзников, закладывая уже в IV–III вв. до н. э. основы политики, которая позднее будет сформулирована в лозунге « divide et impera ». Но даже неравноправным характером договоров и неоднородностью правового статуса членов федерации не исчерпывалась вся сложность отношений внутри этой организации. Полисы и общины Италии стояли на различном уровне социально-экономического развития. Отсталые племена северных и восточных районов Апеннинского полуострова под влиянием Рима претерпевали интенсивный процесс разложения родоплеменного строя. Более развитые, чем сам Рим, греческие полисы юга переживали обострение социальных противоречий, обусловленное расцветом рабовладения. И в тех и в других политических организмах обстановка была очень сложной из-за внутренней социальной борьбы. В такой ситуации господствующие верхи искали поддержки правящих кругов нобилитета могущественного Рима, союза с самим Римом. Сходную позицию, по всей видимости, занимала выделяющаяся муниципальная знать в среднеиталийских городских общинах, где под воздействием римского влияния отношения раннерабовладельческие перерастали в развитые рабовладельческие, К Риму тянулась даже выделявшаяся родо-племенная знать самых отсталых северных и северо-восточных районов римского мира и аристократическая верхушка галлов, самнитов, этрусков. И если первоначальные союзнические отношения Рима с кампанскими полисами, с латинскими общинами диктовались общими внешнеполитическими целями и заботами (борьба с Порсеной, царем этрусского города Клузия, с богатым и могущественным этрусским городом Вейями) либо общей опасностью со стороны вольсков, герников, эквов, сабинов, позднее — со стороны галлов, самнитов, то после первой Самнитской войны Рим ведет совершенно определенный курс на сближение с кругами местной греко-италийской знати, находя при этом встречную поддержку с их стороны. Так было при заключении союза с Неаполем, при подчинении Волсиний и в других случаях. Негласный, не зафиксированный никакими документами, но очевидный из многих фактов союз между Римом и греко-италийской знатью немало способствовал укреплению позиций этой знати, но в первую очередь значительно усиливал положение римского нобилитета в самом Риме и в Италии. Консолидация римской верхушки господствующего класса и опора нобилитета на знатные слои союзнических общин и полисов в конце IV — начале III в. до н. э. и обусловили важные изменения в политической системе, а именно — стабилизацию аристократического нобилитарного режима.

Главной особенностью этого аристократического по сути своей режима было то, что он явился выражением диктатуры верхушки римских землевладельцев-рабовладельцев, включавшей в себя не только патрицианские, но и богатые и знатные плебейские фамилии, и опиравшейся на союз с рабовладельцами всей Италии. Особенность этого режима (в отличие от патрицианского, сохранявшего пережитки военной демократии) состояла в формальном сохранении прямого полисного народовластия. Преимущественно это была видимость демократии для граждан-воинов, поскольку центуриатные комиции формально оставались высшим органом власти. Но все более активно функционировали и собрания по трибам, являвшиеся также олицетворением прямого народовластия. И тем и (другим нобилитет навязывал свой авторитет осторожно и подспудно, не идя на прямой, открытый захват власти, поскольку армия, его политическая опора, состояла из крестьян-граждан?) В условиях территориального оформления римского рабовладельческого государства, где политика господствующего класса была направлена на ведение агрессивных, захватнических войн, превратившихся в постоянный источник пополнения земель, рабов и прочей добычи, видимость демократии теперь еще в большей степени, чем прежде, была нужна правящим кругам: она являлась важнейшим условием сохранения внешнего единства общины, столь необходимого для успешного продолжения завоеваний. В действительности же в политике правящих кругов уже в III в, до н. э. заметна определенная тенденция к ограничению, свертыванию даже этой внешней демократии.

На первый взгляд, существо нового политического режима, оформившегося в Риме ко времени расцвета республики, до сравнению с раннереспубликанским мало в чем изменилось: это был аристократический режим, по-прежнему лишь облеченный в демократическую форму, режим, при котором все дела в государстве, как и прежде, вершились сенатом, основывавшим свой авторитет на высшем распоряжении вооруженными силами. Фактическим орудием власти господствующего класса рабовладельцев в условиях нобилитарного режима была та же армия, которая на основе организационно-правовой ее характеристики может быть определена как крестьянская милиция. В условиях развитого рабовладельческого государства е его достаточно усовершенствованным политическим механизмом эта армия становилась все более послушным орудием для осуществления классовых задач господствующей рабовладельческой верхушки римского общества, превратилась в рабовладельческую по своему политическому характеру. Вместе с тем отпадала постепенно и необходимость сохранения видимости народовластия. Происходившее в условиях нобилитарного режима развитие республиканского государственного аппарата и неписаной республиканской конституции уже в начале II в. до н. э. привело к почти полному отказу от демократии даже для имущих граждан, демократии, основанной на тимократическом принципе и имевшей ярко выраженный рабовладельческий характеру