Клара Ашрафян - Делийский султанат. К истории экономического строя и общественных отношений (XIII–XIV вв.)

Состояние хозяйства характеризуют также приводимые в источниках цены на некоторые продукты земледелия. "В течение сорока лет правления этого повелителя (Фируз-шаха. — К. А .). все было дешево. И если, не дай бог, временами вследствие недостатка дождей цены поднимались, ман пшеницы стоил одну танка; обычно же цены были низкими. В Дели за ман пшеницы платили 8 джиталов, ман гороха и ячменя — 4 джитала" [556] Там же, стр. 294–295. .

Барани приводит примерно такие же цены на продовольственные товары в Дели в период правления Ала уд-дина64. Как известно из сочинения Барани, султан Ала уд-дин осуществил ряд чрезвычайных мер для обеспечения строго регламентированных им твердых цен на продовольствие в Дели, бесперебойного снабжения столицы зерном: сбор большой доли поземельного налога Дуаба натурой, запрещение под страхом смерти продавать зерно по цене, выше установленной, хотя бы на грош [557] Барани, Тарих-и Фируз-шахи , стр. 305. . В этой связи важно отметить следующие слова Афифа: "При Ала уд-дине цены на продовольствие были низкими благодаря высочайшей политике султана, тогда как в правление Фируз-шаха, по милости бога и светлейшей вере этого падишаха, в течение долгого времени цены на зерно оставались низкими без каких-либо стараний со стороны этого шаха" [558] Там же, стр. 305–309. . Кроме того, если при Ала уд-дине приводимые Барани цены господствовали лишь на базарах Дели, в правление Фируз-шаха, по свидетельству Афифа, "низкие цены были не только в городе [Дели], но и во всей стране" [559] Там же. .

Определяя ежегодный доход государства при Фируз-шахе в 6 кроров и 85 лакхов (60 850 тыс.) танка, историограф добавляет: "Хотя Фируз за время своего правления, будучи проницательным и прозорливым, несколько сократил территорию государства, доход казны был таким же значительным" [560] Там же, стр. 296. .

К сожалению, мы ни с чем не можем сопоставить эту цифру, так как более ранние источники не содержат никаких данных о доходах государства в целом. К тому же границы государства не были стабильны в результате отпадения целых областей, а также новых территориальных приобретений. Но свидетельства современников о том, что уменьшение территории султаната при Фируз — шахе и отмена последним некоторых поборов с населения не повлекли за собой резкого сокращения доходов государства, можно объяснить лишь относительным улучшением в этот период состояния земледелия, повышением его продуктивности.

Торговля и товарно-денежные отношения в Индии к XIII–XIV вв. имели уже многовековую историю. Северная Индия вела как сухопутную караванную, так и морскую торговлю с различными странами Азии и Европы. Сюда ввозились китайские шелковые ткани и фарфор, высоко ценившиеся по своей тонкости шелка из Ирана, в частности так называемый табризи.

Говоря о широких связях Малабара, "который так расположен, словно он ключ Индии", со странами Персидского залива, Ираком, Хорасаном, Румом (Анатолия) и Европой, персидский историк XIV в. Вассаф замечает: "Чудеса Китая (Чин у Мачин), товары Индии (Хинд у Синд), погруженные на большие суда, плавая, подобно горам с крыльями ветров на поверхности воды, постоянно прибывают сюда (Малабарское побережье. — К. A .)" [561] Н. М. Elliot and J. Dawson, History of India …, p. 32. .

Ибн-Батута рассказывает об одном из торговых агентов султана Мухаммеда Туглака, торговавшего на авансируемые султаном деньги, на которые он приобретал оружие и другие товары в Иране и Хорасане [562] Ibn-Batoutah, Voyages …, p. 405. . Индийские купцы проникали на север вплоть до Поволжья [563] А. Лихачев, Золотой клад из динаров патанских султанов Индии ("Записки Восточного отдела Русского археологического общества", т. I, СПб., 1884), стр. 55–78. .

О существовании давних и весьма тесных связей Индии с другими странами Востока, в частности с арабскими странами Азии и Африки, Ираном, Средней Азией, свидетельствует появление поселений купцов-мусульман, переселенцев из различных стран как в Северной, так и в Южной Индии задолго до завоевания ее мусульманскими феодалами.

Так, в Гуджарате, где правила местная раджпутская династия, первая известная надпись, свидетельствующая о деятельности в этой области мусульманских "святых" и торговцев, относится к 1236 г., т. е. за 60 лет до завоевания Гуджарата военачальниками Ала уд-дина Хилджи (1297) [564] Имеется в виду эпитафия на могиле суфийского шейха Баба Арджун-шаха в Петладе Барода, предки которого происходили из Ферганы, а впоследствии обосновались в Дамохе, область Джабалпур ("Epigraphia Indo-Moslemica", 1915–1916, р. 15); М. S. Commissariat, А history of Gujarat , vol. I, Bombay, 1938, p. 13. .

Очень интересна в этом же отношении санскритская надпись от 1264 г. из Катхиавара (Гуджарат) о сооружении мечети в городе Сомнатх неким Нур уд-дином Фирузом, жителем Ормуза, прибывшим в Гуджарат по своим торговым делам. Как отмечается в надписи, для сооружения мечети Нур уд-дин Фируз получил материальную помощь от некоторых местных жителей, купцов и ремесленников-мусульман. Надпись кончается проклятиями в адрес лиц, которые посмеют посягнуть "на это священное место или его доход" [565] R. Sh. Avasthy and A. Ghosh, References to Muhammadans in Sanskrit inscriptions in Northern India A. D. 730 to 1320 ["Journal of indian history" (Calcutta), 1936, vol. 15, N 44], p. 181. .

Многие дарственные грамоты на медных табличках времени правления Гахадавалов в Канаудже и Бенаресе (XII в.) среди различных налогов, которые могли быть присвоены пожалованным лицом, упоминают turuska-danda . Как известно, под "турусками" во многих санскритских надписях понимали мусульман. Некоторые исследователи (в частности, С. В. Вадиа, автор работ по средневековой истории Индии) [566] С. V. Vadia, History of Medieval Hindu India , vol. 3, p. 211. полагают, что под turuska-danda следует понимать налог, собираемый с населения в качестве дани мусульманским правителям. Другие исследователи считают, что это налог, шедший на оборону против мусульман. Р. Ш. Авастхи и А. Гхош приводят весьма вескую аргументацию против этих интерпретаций, поддерживая мнение С. Конова и Д. Р. Бхандаркара, что turuska-danda был не чем иным, как налогом, взимавшимся с поселенцев-мусульман во владениях Гахадавалов [567] R. Sh. Avasthy and A. Ghosh, References to Muhammadans in Sanscript inscriptions …, p. 170–171. .

Не менее оживленными были связи купцов из различных стран Азии, в частности арабских купцов, с Южной Индией. Характерно, что во многих источниках XIII–XIV и более поздних веков Коромандельское побережье известно под арабским названием Мабар (буквально: проход, проезд). Происхождение этого названия связано с тем, что правители Какатии, владевшие частью Коромандельского побережья, предоставляли купцам особые грамоты на право провоза товаров, освобождаемых от многих сборов [568] S. K. Ayangar, South India and her Muhammadan invaders , London, 1921, p. 70. .