Пьер Шевалье - Генрих III. Шекспировский король

Дю Гаст настаивал на этом, но ему помешала непримиримая ненависть королевы Наваррской. Дю Гаст знал, что ему угрожает опасность, и принял меры предосторожности. Он жил вне Лувра, на улице Сент-Оноре, где лечил кожную болезнь, возможно венерическую, процедурами, напоминающими турецкую баню, после которых отдыхал в постели под наблюдением сиделки. Узнав обо всем от подкупленного ею слуги, Маргарита придумала план мести. Мадам де Невер обратилась к барону де Витто, находившемуся в натянутых отношениях с правосудием (на его совести было несколько убийств) и скрывавшемуся в монастыре августинцев, попечительницей которого была мадам де Невер. Через нее сестра короля назначила барону свидание 29 октября в часовне монастыря. Сначала последовал отказ, но затем Марго согласилась на требование убийцы в качестве платы отдаться ему в полумраке церкви. В понедельник 31 октября с помощью веревки Витто проник в дом Дю Гасла. Застигнутый врасплох сидящим на стуле в то время, как ему подрезали ногти на ногах, фаворит короля был поражен большим количеством ударов кинжала и шпаги.

Спустя лишь год новое несчастье обрушилось на Генриха III. После потери Марии Клевской смерть Дю Гаста забрала у него все остатки энергии. Месть дочери позволила Екатерине продолжать применение своих талантов в политике. Королева-мать плела ткань из многих нитей. Отношения короля с пленными маршалами и вторым сыном, угроза наемников, наконец, далекий Дамвиль, все это ей надо было обдумать и иметь готовое решение. Не без труда король согласился последовать ее совету в отношении пленных маршалов. Разрешив Монморанси вернуться в свой дом в Париже, король вынудил его поклясться и письменно подтвердить свое обещание о невыезде из Парижа. Маршал попросил снять с него обвинения, но король отказал и ограничился устным приказом об освобождении. Маршал вернулся в свой дом, где его осадила толпа посетителей. Но его положение оставалось неясным. Это позволило герцогу Алансонскому упрекать короля в невыполнении данных обещаний по поводу заключенных в Бастилии. 5 октября королева предложила Генриху пойти дальше, и 10-го числа Виллеруа передал королю письмо от его матери. Вечером того же дня монарх встретился в церкви с Монморанси, обнял его и освободил от обещания оставаться в Париже, так как считал его идеальным дворянином и примерным вассалом. Утром 11 октября сам Генрих III проводил Монморанси на заседание Совета, на мессу и в апартаменты, вновь предоставленные ему в Лувре. Наконец, он ему доверил миссию заключения мирного договора с Франсуа Алансонским, 20 октября маршалы выехали в Блуа.

Старший сын умершего коннетабля обладал высокой душой и умом. Забыв о своем длительном заключении, он думал лишь о том, как предотвратить гражданскую войну. А военные приготовления шли полным ходом. Король увеличил свои войска, а Мартиньон опустошал герцогство Алансонское. Генрих начал с того, что послал к брату несколько военнопленных, арестованных в связи с заговором Ля Моля. 8 октября герцог де Монпансье нанес визит Франсуа Алансонскому. Но Франсуа писал матери, что находится в Блуа, а на самом деле был в Понлевуа, затем в Шатийон-сюр-Эндр. Узнав, что рядом с ним Ля Ну и Туренн, королева заволновалась и попросила короля усилить свою армию. Встретившись с Екатериной в Лош 23 октября, Франсуа де Монморанси, наконец, увиделся с Монсеньором 26-го числа. Благодаря новым уступкам короля, о которых сообщил сын президента де Ту, и с помощью Ля Ну маршалу удалось склонить Монсеньора к миру. 26 октября герцог выехал на встречу со своей матерью в Сен-Жермен.

Однако для заключения перемирия потребовался почти целый месяц. Обе стороны представили предварительные статьи договора в Пуату (8 ноября 1575 года). Перемирие должно было продлиться примерно 6 месяцев, до 24 июня 1576 года, и это время предстояло использовать для обсуждения и подготовки окончательного мирного договора. Король обещал переслать в Страсбург или Франкфурт 500 000 ливров для оплаты наемников де Конде с тем, чтобы они покинули пределы Франции. К такой уступке его вынуждала угроза вторжения. Монсеньору досталась львиная доля. Помимо личной гвардии в 2000 человек он получал города Ангулем, Ниор, Сомюр, Бурж и Ля Шарите, жители которых обязывались принять гарнизон принца. Принц де Конде в качестве безопасного места получал Мезьер. В день опубликования перемирия все иностранные войска, находящиеся на службе короля, за исключением швейцарцев его гвардии, должны были покинуть королевство. До заключения окончательного мирного договора свободное исполнение богослужений Реформации разрешалось в городах Монсеньора и господина Принца. Подписание договора поручалось маршалам де Монморанси и де Коссэ. Вся честь перемирия справедливо принадлежала правителю Парижа. Королева-мать, привыкшая к подобным пертурбациям, вновь стала проявлять к нему полное доверие и объявила его самым лучшим и самым мудрым шевалье королевства. Однако предложения маршала должны были быть одобрены королем. Согласие Генриха III пришло 21 ноября. Окончательный договор был подписан в замке Шампиньи-сюр-Вед господина де Монпансье 21 ноября 1575 года.

Не без колебаний согласился Генрих III на перемирие, подготовленное его матерью. В единственном письме, сохранившемся из его переписки с матерью в период переговоров с герцогом Алансонским, 8 октября 1575 года он выражает опасение, что перемирие лишь рассеет по домам многих его сторонников, а потом их будет очень трудно собрать, как это уже не раз происходило. Здесь монарх подчеркивал одну из слабых сторон королевского войска, сохранявшуюся до правления Людовика XIV. Генрих предлагал матери лишь «двух, трех, четырехмесячное перемирие». Однако король все же согласился на условия матери, лишний раз доказывая, что именно она была хозяйкой положения, а не он.

Но если Генрих III имел ясное представление о военной ситуации, то это не означало, что он не стремился к миру. В своем письме к послу в Венеции дю Феррье от 14 октября король пишет: «Мир и покой королевства не зависят ни от меня, ни от имеющихся в моем распоряжении средств, но я исполню долг короля, любящего своих подданных, скорее прощающего их, нежели карающего. Но когда вещи настолько переходят все разумные границы, когда налицо явная разруха и упадок, я не хотел бы пасть душой и добродетелью, за которые любили моих предшественников-королей и подчинялись им».

Удастся ли после поражения наемников при Дормане и заключения перемирия в Шампиньи плыть в более спокойных водах?

На следующий день после подписания договора Франсуа Алансонский отправил Генриху III множество посланий и поручил Бирону передать королю о своем полном удовлетворении. Он пообещал расстаться с бароном де Витто, убийцей Дю Гаста, и поведал о своих добрых намерениях относительно Парламента. Труднее всего было получить согласие на перемирие от военачальников недовольных. С этой целью герцог направил в Империю Бурнонвиля, чтобы убедить Бонде в преимуществах, полученных реформатами, и указать Казимиру на большую сумму, которую король пообещал выплатить наемникам. Кроме того, герцог держал в курсе событий своих друзей из Швейцарии и королеву Елизавету. К последней он направил господина де Ля Порта с письмом от маршала де Монморанси. «Маленький лягушонок», как называла его дочь Генриха VIII, не забывал о своем проекте женитьбы на королеве Англии. Узнав об этом, Генрих III поручил своему послу в Лондоне, господину де Фенелону, наблюдать за посланцем его брата.