Пьер Шевалье - Генрих III. Шекспировский король

После отъезда Монсеньора двор охватила волна интриг. Окруженный фаворитами король предавался одновременно набожности и галантным играм. В отличие от Карла IX Генрих III не любил физические упражнения и его склонность к изысканным одеждам и украшениям начинала вызывать некоторое удивление, смешанное с презрением. После отъезда Монсеньора, казалось, наступило относительное спокойствие. Между гремя молодыми людьми, Генрихом III, Генрихом Наваррским и Генрихом де Гизом, выздоравливающим от полученной раны, внешне установились мирные отношения.

Самый молодой из них, Беарнец, был небольшого роста и без бороды. Его ум пребывал в постоянном движении. Ему очень нравилось проявлять мужество на охоте. А во дворце он всех заражал своим безудержным весельем. Он испытывал большую симпатию к Генриху де Гизу и даже пообещал ему не покидать резиденцию короля. Кроме того, в тот момент он был пленником необычайно красивой мадам де Сов. Но поведение его жены Маргариты, против которой его постоянно настраивал Генрих III, было для него причиной постоянных волнений. Как мы помним, в мае 1575 года Бюсси был вынужден покинуть дворец, едва не застигнутый врасплох в комнате Марго, при которой он сменил Ля Моля. В июне король Наваррский решил сменить трех служанок королевы, по его мнению слишком услужливых. Маргарита возмутилась и отказалась есть. Ее брат, герцог Алансонский едва не подрался из-за этого со своим названым братом. Генрих III встал на сторону Генриха Наваррского. Тем летом молодой король Наваррский выглядел беззаботным как никогда. Но однажды вечером его оруженосец д'Обинье и первый слуга спальни, отдыхавшие в его спальне, проснулись от пения принца, исполнявшего псалом 88 (для католиков 87), где есть следующие слова: «Ты удалил от меня друзей и спутников, ты забрал у меня друзей».

Д'Обинье начал действовать, услышав признание, соскользнувшее с уст его господина. Прежде всего он подумал, на кого может рассчитывать в ближайшем будущем. После бегства герцога Алансонского король Наваррский стал надеждой недовольных. Среди них был Фервак, не получивший правления в Нормандии, и был Лавардэн, которому Генрих III отказал в должности командира полка своих гвардейцев. 2 февраля 1576 года Фервак принял у себя короля Наваррского и его друзей. Они решили, что Генрих осуществит побег во время охоты и затем захватит один или два города. Беарнец настолько убедил двор в искренности своих намерений, что король снял с него наблюдение на время охоты. В ночь со 2 на 3 февраля он вышел из комнаты своей жены, не сказав ей ни слова. В сопровождении д'Обинье и прочих обычных гвардейцев он возглавил охоту на северо-востоке от Парижа. Обойдя Париж с севера, он перешел Сену по мосту Пуасси, проследовал через Шатонеф-ан-Монфор-л'Амори и направился прямо в свой замок Шатонеф-ан-Тимрэ. Он провел там совсем немного времени, лишь для того, чтобы отдохнуть, и направился в Алансон, где его ждали 200 дворян во главе с Ферваком. Пробыв в Сомюре до 25 февраля, король Наваррский побывал в Пуату, затем в Гаскони. Он не начал военных действий, но отправил Фервака к Монсеньору, так как собирался проводить политику, подобную политике брата короля, и добавить своих солдат к армии недовольных, наконец, торжественно отрекшись от римской веры, он вернулся к кальвинизму 13 июня.

Бегство Беарнца нанесло новый удар по самолюбию Генриха III. 5 февраля он писал о своем разочаровании правителю Пуату, графу дю Люду. Генриха можно было обвинить в двуличности, но не менее верно, что он был мягок и снисходителен по отношению к членам своего дома, что никак не соответствовало трудному положению, в котором находилось королевство. После бегства Монсеньора и Генриха Наваррского герцоги де Гиз и де Монпансье, особенно последний, стали двумя первыми лицами королевства. Бывший пленник Бастилии стал первым козырем двора. Его брат Дамвиль встал на сторону своего старшего брата и согласился отправить в Париж свою жену. Таким образом, весной 1576 года все было готово для пьесы, начавшейся с бегства Монсеньора, осложненной военным вторжением германцев и швейцарцев и в некотором роде коронованной возвращением Генриха Наваррского в лагерь врагов, чтобы она получила завершение, подобно предыдущим спектаклям, не в продолжительном и стабильном мире, а лишь в перемирии, предвестнике новых сражений.

Во время заключения перемирия Шампиньи было решено провести окончательные переговоры в январе 1576 года в Париже. Там уже находились два представителя Конде, д'Арен и Бовуар Ля Нокль. Однако не в столице, а в лагере герцога Алансонского прошла основная стадия переговоров. Ведущую роль сыграл Франсуа де Монморанси. Он убеждал и «политиков» потребовать серьезные гарантии, тем самым выражая благодарность за помощь в его освобождении. Кроме того, то была мудрая предусмотрительность, так как было известно, что Монсеньор преследует только свои личные интересы. Но поскольку он был главой конфедератов, он подписал с королем Наваррским, принцем де Конде и маршалом де Дамвилем требования, которые они адресовали королю.

Написанные в Мулене в марте 1576 года, они насчитывали 92 статьи. Помимо классических требований реформатов, они просили разрешения на бракосочетания священников, совместную деятельность министров и евангелических школ государства, равноправное положение гугенотов и католиков в госпиталях и университетах, отмену десятинного налога и несоблюдение католических праздников, распространения будущего эдикта на Конта-Венассен и княжество Оранж, названия «религия протестантская» вместо «так называемая протестантская религия». Кроме того, были требования создать двусторонние палаты в судах, заручиться безопасными зонами, исключить любой другой вид богослужений (очевидное доказательство нетерпимости), восстановить в правах Конде, Монморанси и их друзей, реабилитировать Монтгомери, Монбрена, Кокона, Ля Моля, Колиньи и других жертв 24 августа 1572 года. Наконец, среди прочего фигурировало требование покарать зачинщиков резни. Конечно, эти требования были чрезмерны. Один раз король ответил на них 19 марта, второй — 10 апреля, третий — 13 апреля. Генрих III внимательно следил за ходом переговоров. В первую очередь монарх требовал восстановления католического культа везде, где он был запрещен. Лишь в последний момент он согласился на реабилитацию Колиньи. Но его вынудили на этот шаг; чем ближе наемники были к Парижу, тем на большие уступки ему приходилось идти. Занятая переговорами Екатерина по-прежнему надеялась поссорить конфедератов, сначала вернуть себе Монсеньора, затем Монморанси, которому она намекала на должность коннетабля. Она придерживалась мнения, что следует пойти на любые уступки, а когда наемники уйдут и будут созваны Генеральные Штаты, не обращать на них никакого внимания. Пока войска конфедератов стояли между Гриеном и Фонтенбло, королева находилась в аббатстве Серкансо. В последний момент она задумала похищение принца де Конде. 27 апреля она встретилась в церкви Супп-сюр-Луэн с Монсеньором и Конде, предполагая похитить последнего. Герцога Казимира вовремя предупредили, и он прискакал на помощь господину принцу. Королева-мать удалилась, а переговоры продолжались в Шатене, в поместье советника парламента.