Петр Еремеев - Арзамас-городок

— Чудачит купеческий сын! Отец-то маялся, бился за каждый целковый, а этот все стариковскими россказнями себя тешит да бумагу переводит — много ли сим промыслит! Ну, времена пошли, ну люди…

В том скорбном 1895 году Николай Михайлович опубликовал свою первую корреспонденцию в Нижегородской газете «Волгарь». Называлась она просто «Чествование боярина Ф. М. Ртищева».

Ртищев — близкий сподвижник царя Алексея Михайловича, остался в русской истории как «один из насадителей научного образования в Москве в XVII в.», как милосердный, «милостивый муж», раздавший в　годины народных бедствий все свое огромное состояние сирым и голодным, страждущим и обремененным. Боярин оказался землевладельцем и Арзамасского уезда, его угодья подпирали город с севера, подходили к Спасской церкви, не давали Арзамасу расти. Горожане били челом Ртищеву, и он, узнавши о скудости местной казны, отдал свою землю даром — это едва ли не до Протопоповки!

21 июня 1895 года арзамасцы первый раз почтили память боярина заупокойной литургией в своем Воскресенском соборе и торжественной панихидой на площади. Вот это событие и стало содержанием той корреспонденции.

У краеведов всегда так: долго, терпеливо там и тут собирают материал по теме, а потом разом захватит творческая застольная работа по реставрации прошлого…

На следующий год в том же «Волгаре» Николай Михайлович напечатал сообщение: «Посещение Поволжья императрицей Екатериной в 1767 году».

В 1899 году написан трудно доставшийся очерк «Золотой век Арзамаса», на столе лежало жизнеописание известного духовного деятеля, основателя Саровской пустыни иеросхимонаха Иоанна, уроженца села Красного. Жизнеописание появилось в «Нижегородских епархиальных ведомостях». Через год в этом же издании опубликован очерк «Достопамятный арзамасец Иван Сальников». Это о том самом, чью фамилию носила лучшая улица родного города.

Щегольков еще не раз обратится к биографиям духовных праведников Арзамасской земли. И это не случайно, и объясняется не только религиозностью самого автора. Николай Михайлович хорошо понимал, что жизнь подвижников веры — это тот благотворный источник духовных высот, из которого всегда щедро черпает простой народ, обретая свою целительную нравственную основу, и теплую надежду на предбудущее.

Нижегородская интеллигенция — все, кто постоянно следил за местной печатью, создавал ее, сразу заметили исторические работы арзамасца. 6 апреля 1901 года Николай Михайлович заслуженно избран членом Нижегородской ученой архивной комиссии. Ее состав представляли не только лучшие научные силы края, но и столичные ученые, общественные деятели, краеведы, художники, писатели, среди них В. Г. Короленко. В этом же 1901 году членом комиссии стал и А. М. Пешков (М. Горький).

Вскоре Щегольков на страницах того же «Волгаря» поместил пять новых очерков, которые потом составили 13–18 главы его будущей книги по истории Арзамаса. В 1903 году эти главы вышли в Нижнем Новгороде отдельной книжкой и тут же разошлись.

В 1903 году Николай Михайлович, в связи с открытием мощей преподобного Серафима Саровского, издал подробный путеводитель по Сарову с жизнеописанием знаменитого пустынника.

1909 год… Появляется статья в «Нижегородском церковно-общественном вестнике» об Арзамасе в 1812 году. А в родном городе после долгой собирательской и застольной работы выходит большой труд «Арзамасский Воскресенский собор» — книга, которая вобрала в себя большой фактологический материал об Арзамасе и его людях.

Радоваться бы общественному признанию, тешить самолюбие тем, что долгие годы изморного труда наконец-то воплощаются уже и в отдельные издания, но смято тяжелой плитой горя, придавлено то горделивое удовлетворение — еще 30 апреля 1908 года не стало жены, и он все-то не может опомниться от потери любимой.

Вспыхнул — откуда он взялся, трижды клятый туберкулез… Щегольков не раз возил Веру Михайловну «на кумыс», не поскупился на разных докторов — ничего не помогло…

Уж подлинно, что жестокий рок довлел над фамилией. Вот вспомним-ка: трех своих Сергеев схоронил родитель, ушел малолетним четвертый Сергей — у сына. Еще в июне 1888 года родилась у Николая Михайловича дочь, названная в честь бабушки — Глафирой. Недолго и она гостила на земле. После, в младенчестве, умерли у историка сыновья Зосима, Иона. Выжили двое: Михаил и Федор.

…Телеграфист IV разряда, а с конца 1881 года надсмотрщик Арзамасской телеграфной станции, он же частным, приватным образом типограф, Николай Никанорович Доброхотов большой корысти себе не искал, когда обговаривали, как издать книгу. Пятидесятилетний, бородатый. в форменном тесном мундире будто читал мысли автора, горячился:

— Первый труд по истории города… Дадим в печатное движение большим форматом! Да мы все типографские украсы, все орнаменты вход пустим…

Доброхотов привычно барабанил сухим пальцем по столу, будто телеграфным ключом работал.

— Собирай иллюстрации. И вот что, предвари начало напутным словом, предисловием!

Подперев тонкими пальцами сильно лысеющую голову, Щегольков говорил тихо, осторожно:

— Пожалуй, не приму твоего совета, Николай Никанорович. Назвать «историей» — это нет! Это прежде Храмцовский в Нижнем с такой легкостью… Я — первый собиратель материалов по Арзамасу, летописец скромный… А история, в полном-то значении этого слова — эт-то, брат, после, после нас… Пусть потрудятся новые поколения. А я уж тем доволен, что оставлю им путеводную нить… Льщу себя надеждой, что без моего слова, похоже, тем историкам не обойтись. Но будет, будет, в свой огород кидаю цветочки…

В другой приход к Доброхотовым Николай Михайлович принес толстую папку фотографий для клише на свинцовых пластинках. Едва не с порога наборной комнаты объявил:

— Название книги, пожалуй, длинное, но точное: «Исторические сведения о городе Арзамасе, собранные Николаем Щегольковым». Ниже набирайте тако: «С видами и портретами».

Доброхотов плавно развел руками, широко улыбнулся.

— Воля твоя-с. Ваши деньги — ваши прихоти!

В комнату вошла Мария Федоровна, жена телеграфиста и фактическая владелица типографии. Была она дочерью Федора Ивановича Владимирского, отличалась ясным умом и деловитостью. Мария Федоровна слыла хорошей наборщицей, вела корректуру, всех своих детей, а их было двенадцать, в свое время научила нехитрому наборному ремеслу, и потому типография обходилась почти без наемной силы.

Щегольков увидел жену Доброхотова, вспомнил, что заготовил к ней просьбу.

— Мария Федоровна, с нижайшим поклоном… Где-то в слоге я, наверное, не ровен, и ежели нескладности какие выпирать будут… Потом, иногда, в знаках препинания не тверд — приложите руку!