Петр Еремеев - Арзамас-городок

Мытный базар, торг. Истоки термина от слова «мыть» — пошлины на право торговли, взимаемой с 1654 года. Тогда брали 5 % с рубля с продающего и 2,1/2 % с покупателя.

Русская меры длины, равная 0,71 м.

Пуд — шестнадцать килограммов.

Здесь и далее числа дней постов и праздников даны по старому стилю.

В народе живо убеждение, что солнце «играет» в году пять раз. На Рождество — 25 декабря, на Крещенье — 6 января, на Благовещенье — 25 марта, на Пасху и Иоанна Крестителя (Иван Купала) — 24 июня и на Петров день — 29 июня по-старому.

Кутафья — небрежно одетая женщина. Тут — ласкательное.

Святочные песни записаны учеником школы Ступина В. Е. Раевым.

Игра «Похороны Костромы» обычно приурочивалась в русской деревне к весеннелетнему рубежу, когда «Кострому» — чучело из костры — отходов льна, конопли, — топили в реке. В Арзамасе, как видим, «Кострому» пели и в святки. Здесь потерян ритуальный смысл игры, она превращалась в нехитрое шуточное действо.

В масленицу и в другие зимние праздники насчитывали в городе до 60 выездов.

Полевая десятина — 30 сажен в ширину и 80 в длину. Лесная десятина — 20 сажен в ширину и 120 в длину.

Записано от поэта Ивана Дмитриевича Иконникова.

Вокзал или чаще тогда «воксал» — увеселительное место, зал для игр, зрелищ.

Иконников И. Д. — Запевы. Первая книга стихов. Арзамас. 1914, с. 15.

Слова из акафиста св. Николаю Чудотворцу.

Локоть — около четырнадцати вершков.

Алтын — старинная русская монета в три копейки.

Ореховая — ныне улица Кр. милиции.

См.: «Словарь русских писателей XVIII века». Вып. А-И. М. 1988, с.318.

Филипп Берже в 1831 году назван в документах «вольным общником» Академии художеств. Автор двух портретов поэта К. Н. Батюшкова, поэта Е. А. Баратынского и портрета Марии Семеновны Жуковой (около 1835 года).

Работы Р. А. Ступина представлены в монографии «Русский портрет XVIII–XIX веков в музеях РСФСР» М. 1976, с. 235, 237, 239.

Лясковская О. А. Перов В. Г. — М. 1979, с. 99.

Один из первых исследователей жизни и творчества В. Г. Перова искусствовед Н. П. Собко сообщает, что у художника с 1870 по 1875 годы жил брат Анатолий, врач. Это неверно. В 1875 году ему было только 18 лет. Врачом был другой брат — Леонид, о котором как о враче вспоминает нижегородский художник и этнограф А. П. Мельников. Леониду в 1870 году исполнилось 26 лет, он, видимо, и кончил медицинский факультет. См.: Собко Н. П. Василий Григорьевич Перов. Его жизнь и произведения. — СПб. 1892.

У художников, как и у всякого творческого человека, редко объявляется «случайное» полотно, особенно если оно предназначается для выставочных залов. Четыре картины В. Г. Перова, связанные с критикой священнослужителей и монахов, конечно же, не случайны. Не случайно и то, что после того, как у Василия Григорьевича открылись явные признаки чахотки в 1874 году — болезнь далеко не всегда вылечивалась в те времена, он обращается к образу Христа в работе «Христос в Гефсиманском саду» и к истории православия в России в картинах «Никита Пустосвят», «Первые русские христиане в Киеве», «Блаженный» и другие.

Полицейское управление задержалось в здании Ступинской шкалы ненадолго. В него перевели Троицкое мужское и женское церковно-приходские училища. В 1910 году, после построя на усадьбе Ступина здания Реального училища, школу разобрали.

Рамзайские источники ослабели после того, как возле них вырубили сосновый лес и большие заросли орешника. Орешник-то отчасти вымерз в одну из суровых зим.

Позволим себе высказать невольные сомнения. Как-то мало верится этой оценке. Священник был умным, деликатным человеком, а тут вломился некий босяк! Ну, ладно, промок под проливным — бывает. Только зачем же мокрому, грязному да еще и вечером являться в дом к уважаемому писателю, к тому же зная, что у того постоянно полно приезжих — какая особая нужда гнала? Тем паче, что дом батюшки в пяти-семи минутах ходьбы от усадьбы Мелании Подсосовой. И как старый, почтенный священник мог просить переодеться в чужую одежду, включая белье? Так и хочется сказать, что здесь скорее «литература», нежели подлинная правда события, создание художественного образа этакого раскованного попа…

Мадзини — его книга «Об обязанностях человека».

Трудно принять, что это слова Ф. И. Владимирского. Уж кго-кто, а священник-то еще на семинарской скамье вполне усваивал, что человек — высшее творение Божье, и зачем ему понадобилось повторять не какому-то мужику, а писателю семинарские азы, да еще в форме восклицания. Фразы эти, конечно же, принадлежат самому Горькому, которыми он жил в это время, когда устами Сатина вещал извечную истину: «Человек! Это — великолепно! Это звучит… гордо! Че-ло-век! Надо уважать человека!» Ставить нового человека на котурны подтолкнул писателя, несомненно, модный Ницше, к которому тогда тяготел и Алексей Максимович. В периодической печати были публикации на эту тему.

Тут нетрудно понять Горького, который, оправдывая свой слишком уж лобовой текст, хотел сказать К. П. Пятницкому: смотри, слова-то Сатина сверены с народными низами. Провинциальный поп и тот величит человека!

Кредитного общества в Арзамасе в это время никто не добивался. В городе имелся с 1863 года Общественный банк, который и давал кредиты большому числу мелких торговцев, нуждавшихся в деньгах. Существовал и городской ломбард, где, по крайней нужде, можно было получить деньги за залог вещей. М. Горький явно призабыл эту часть разговора Ф. И. Владимирского.

Гностики соединяли Христианскую теологию с религиями Древнего Востока, а также с неоплатонизмом и пифагореизмом.

Не случайно в разговоре возникла Европа, давно живущая не духом, а брюхом, в то время как «вся Русь говорит о бытии Бога».

Странно, что М. Горький приписывает далее умному православному пастырю такие слова: «Однако Европа все ж таки мать крестная нам… Без Вольтеров ее и без ученых — мы бы с вами не состязались в знаниях философических, а безмолвно блины кушали бы и — только всего!» Просторечие, предписанное писателем провинциальному священнику, тут явно не срабатывает.

В духовном плане Европа для Руси, России никогда не была крестной матерью. Много раз православных склоняли к католицизму и протестантству — тщетно! На счет Вальтеров, этих атеистов… Еще в семинариях хорошо просвещали будущих служителей православной церкви, что такое вольтерьянство, почему Екатерина II, а после и сын ее, Павел I, настрого запретили его в России. Не мог так пасть перед Вольтером Владимирский!