Петр Еремеев - Арзамас-городок

Во второй половине XIX века почтовая связь все более совершенствуется. В 1874 году от Нижнего Новгорода до Арзамаса почтовые тройки летали уже четыре раза в неделю.

В 1895 году начальником почтовой конторы, а она размещалась в том же двухэтажном каменном доме Беляниновых, что на стыке Ильинской и Рождественской улиц, Федор Павлович Благодатский, который оставался в той же должности и в 1903 году.

Как и теперь, двести лет назад, почтовое ведомство России предлагало населению выписывать разные периодические русские и иностранные издания.

Подписчиками были, конечно, дворяне города и уезда, реже купцы.

Нижегородский губернский почтамт объявлял на 1784 год следующие «газеты, ведомости и журналы по данному реэстру»:

«1. Московские ведомости, за год — 12 р.

Один Экономический Магазин — 7 р.

За ведомости ж вместе с объявлениями и Магазином —17 р.

Ведомости ж без объявлениев — 8р.

А с Магазином — 13 р.

Санкт-Петербургский с прибавлениями и объявлениями, на белой бумаге —15 р.

на ординар, бумаге — 12 р.

На немецком языке:

С.-Петербургские Ведомости, без прибавлениев — 7 р. Алтоновские, Гамбургские, Эрлангские, Берлинские — 16 р. [25]Кенигсбергские — 14 р.

На французском:

Утрехские, Лейденские, Келенские, Курье-Дебарские, Журнал Дяовин — 22 р. [26]Журнал Энциклопедия — 24 р».

«О сем в г. Арзамасе публиковано».

В кругу старых связистов долго жила вот такая быль:

— Семен Дормидонтович Юрлов двадцать пять лет исправно служил в городе почтальоном, вплоть до революции. А тогда весь Арзамас обслуживали только два почтальона: один всю нижнюю часть, а верх-то Юрлов. Работа почтальона в старые времена не из легких. Почты поступало для того времени предостаточно, особенно много шло торговой переписки с иногородними купцами, а потому разносили отправления по нескольку раз в день. Выходных не полагалось иногда по праздникам работать приходилось еще больше.

Летом 1902 года, когда в Арзамасе жил в ссылке А. М. Горький Семен Дормидонтович носил почту и ему. Писатель получал много корреспонденции из разных городов России и даже из-за границы. Частенько Алексей Максимович разговаривал с Юрловым, относился к почтальону с доверием. Если Пешковы всей семьей уходили из дома Малании Подсосовой, что на улице Сальниковой, почтовику разрешалось брать в условленном месте ключ, заходить в квартиру и выкладывать конверты прямо на стол Алексея Максимовича.

Перед отъездом в сентябре из Арзамаса Горький задержал несколько у себя Юрлова, тепло поблагодарил за службу и подарил Семену Дормидонтовичу золотой пятирублевик.

Не столько деньги значили для почтальона — внимание известного писателя осчастливило простого человека. И славная память осталась на всю остатнюю жизнь.

Долго, около десяти лет, хлопотали арзамасцы о проведении в город телеграфа. Нужда в нем диктовалась самой жизнью — в торговом деле связь играет большую роль. Купцы постоянно связаны и с Нижегородской ярмаркой, и друг с другом.

Телеграммы шли через Нижний. Далее в Арзамас депеша доставлялась обычной почтой, за что адресат приплачивал 13 копеек. Но не дополнительный расход вызывал досаду: отправленная в понедельник-вторник из Ирбита телеграмма приходила в Арзамас через три-четыре дня. Что-то срочное отправлялось эстафетой — имелась и такая форма связи. В этом случае обмен телеграммами стоил до двенадцати рублей, очень дорого!

…Много появилось всяких предположений, домыслов и вообще всяких разговоров в Арзамасе о техническом новшестве. Получил распространение и такой анекдот, опубликованный в нижегородской печати:

«— Телеграф, слышь, какой-то до Казани проводить станут.

— Зачем же это проволоку-то на столбы натянули? Машина, что ли, какая будет?

— Проволока-то эта, вишь ты, бают, пустая. Ну, мастер-то, значит, на станции напишет, что ему приказано, да и всунет в проволоку-то, там уж оно, значит, и полетит куда следует.　Эко диво! Нечистая сила, что ли, ту писульку толкать в проволоке станет?!»

Наконец сбылось! Телеграф в городе заработал 1 октября 1874 года. Через два года телеграфная линия протянулась через соседний Ардатов до Пензы.

О телефоне заговорили в Арзамасе в 1910 году. Но только 5 января 1913-го город получил разрешение на его обретение.

15 декабря того же года связисты закончили монтаж коммутатора на 100 номеров и включили первую очередь абонементов. Позже добавилось еще 14 номеров. Естественно, телефонная связь соединила уездные и городские учреждения, квартиры отдельных чиновников, купцов и дворян.

Станция разместилась в одноэтажном деревянном доме рядом с почтово-телеграфной конторой на углу Ильинской и Рождественской улиц.

Владение телефонным аппаратом до революции стоило немалых денег. Только за установку его брали шестьдесят рублей, да еще пятнадцать рублей за каждую версту расстояния от центральной станции.

На телефонной станции до революции работало двенадцать человек технического состава и телефонисток. Много лет трудились техник И. А. Ананьев, В. И. Власов, телефонистки А. М. Силаева, Е. М. Силаева.

Вот и это было своеобразной приметой прежнего Арзамаса — фонари и фонарщики города.

Фонарщики состояли при пожарной команде. Появлялись степенные дяди с октября, когда рано опускаются на землю сырые промозглые сумерки и когда долгие ночи темны и дышат стылым предзимьем.

Весной освещение прекращалось с апреля.

Поначалу-то освещали центр Арзамаса слабыми масляными лампами. Иногда на освещение употребляли растительное масло, а чтобы у фонарщиков не появлялось недоброго соблазна, в него добавляли нечто такое, что делало масло несъедобным.

…Вечер, все густеет темень, в городке устанавливается вязкая осенняя тишина. И вот идет он, фонарщик, с легкой лесенкой и с сумкой через плечо. Ставит к столбу лесенку, поднимается, открывает фонарь, чистит стекло ершом, добавляет в лампу из бидончика керосина, вначале-то он назывался фотогеном, потом газом…

Воздействие вечернего фонаря на человека тонко описал Н. В. Гоголь: «Но как только сумерки упадут на домы и улицы и будочник, накрывшись рогожею, вскарабкается на лестницу зажигать фонарь… тогда настает то таинственное время, когда лампы дают всему какой-то заманчивый, чудесный свет…»

В 1907 году в Арзамасе числилось 125 керосиновых фонарей и 5 керосино-калильных, последние появились где-то в 1901–1902 году, давали заметно больше света, обслуживало их три фонарщика, один-то Самыкин. Город расходовал на освещение в год 1347 рублей.