Петр Еремеев - Арзамас-городок

В 1809 году родилась, а в 1884 году скончалась в Серафимо-Дивеевском монастыре блаженная юродивая Пелагея Ивановна Серебренникова, в девичестве Сурина.

Несчастное замужество привело женщину, ее мужа и мать к преподобному Серафиму Саровскому, который и возложил на Пелагею подвиг юродства, как необходимый для ее душевного спасения, и предсказал ей, что она будет жить в Дивеевском монастыре.

Жизнь с мужем не задалась, Серебренников отказался от жены, Пелагея Ивановна стала юродствовать и много претерпела насмешек, унижения, даже рукоприкладства. Сильно, до крови ее высекли по приказу городничего, после чего тот увидел себя во сне в адских муках — совестливый, однако же, оказался городничий!

Несколько лет «маялась» с дочерью мать и наконец поместила ее в Дивеевский монастырь, внеся за прием пятьсот рублей.

Прожила в обителе Серебренникова долгие сорок шесть лет. Вначале она юродствовала буйно, потом оказала кротость, хотя никогда сама не просила есть, спала в коридоре на полу… В последние годы Пелагея Ивановна стала прозорливо предрекать события и судьбы, многие сторонние искали ее иносказательных предсказаний и мудрых житейских советов…

Кажется, последними юродивыми в Арзамасе в конце прошлого и начале нынешнего века были молодой еще мужик из Выездного и Аленка. Как звали того юродивого никто не знал. Ходил он по арзамасским базарам с высоким увесистым посохом, который старательно украшал разноцветными ленточками. Косноязычный, с неразборчивой речью, он не устрашал. Напротив — лицо всегда приветливое, доброе. Подойдет к любому и скажет мягко:

— И тебе — Бог!

Люди охотно подавали на пропитание этому человеку не от мира сего.

Аленка помнится арзамасцам по началу этого века.

Тоже вроде бы обделена умом и говорила с запинкой.

Невысокая ростом, крепко сбитая телом, Аленка часто и беспричинно хохотала. Безошибочно определяла, кто какой человек: добрый, злой… Бывало, возле иного испуганно, громко закричит:

— Чур, мимо, мимо тебя!

И шарахнется в сторону.

Ходила она частенько по купеческим домам. Ее хорошо знали и привечали у Бебешиных, Чичеровых, Вандышевых, Николаевых…

Аленка слыла очень разборчивой, при даче доброхотной милостыни брала пироги попышней, не чуралась яиц, колбасы, белого хлеба. Этим постоянно кормила своих бедных родичей.

…Настали иные времена. Сгибла в первые годы после революции 1917-го Аленка от голода.

Миллионер Петр Иванович Подсосов крутенек…

Потомственный почетный гражданин города хаживал одно время городским головой.

Родитель с продажи мяса нажился, а Петр Иванович и вовсе развернулся. Мясо — мясом, скупал и сбывал еще овчину. Бывали годы, когда купец продавал их до трехсот тысяч. Завел кожевенный завод, на котором поставил первую не только в Арзамасе, но, кажется, и в губернии, паровую машину. Красная «булгара» Подсосова шла за границу.

Среди приказчиков Петра Ивановича и Павел Мерлушкин, из мещан. Молод, красив, в делах честен. Как и всякий из служащих купца, мечтал о своем деле.

И понравилась Павлу хозяйская дочь, Александра Петровна, и вздумалось ему посватать ее. Одно — любовь, но и прикидывал, что женившись, быть-стать ему самому в купеческом ряду.

Долго не осмеливался молодой человек признаться хозяину, наконец, после очередной удачной операции в пользу Подсосова открылся.

Петр Иванович взорвался: «Ка-ак, ты к кому в родню лезешь?! Со свиным-то рылом в калашный ряд… Во-о-он с глаз моих, чтоб и духу не было!»

… Александра Петровна, дочь-то купецкая, затворница-то, успела отличить приказчика родителя, взыграло ответно и ее ретивое, согласилась она отдать руку и сердце Павлуше.

Свиделись тайно, объявил Мерлушкин Александре Петровне о родительском гневе, решительном отказе.

Наплакались влюбленные и дали друг другу слово, зарок, что сохранят они верность… Это и объявила Александра Петровна родителю.

Петр Иванович взбеленился: это как так, да это сговор за его спиной… На поводу у девьей глупости отцу идти? И думать о Пашке не моги!

Так вот родительская воля и оказалась для молодых недолей.

Решились они отказаться от всего и не искать счастья в миру друг без друга. Мерлушкин ушел в Саров, постригся там под именем Пахомия, там его посвятили в иеромонахи, а так как монах обладал большой деловой сметкой, то скоро стал казначеем обители. Умер он 18 ноября 1847 года. После говорили монахи: «А у нас в Сарове не было да, кажется, и не будет такого отца-казначея».

Что же Александра Петровна?

Вспомнила, что всякую судьбу Бог посылает… Отринула, как прах, родительское богатство, отринула фамильную славу, а она далеко по России разнеслась, и ушла в Арзамасскую Алексеевскую общину.

Петр Иванович, лишивший дочь супружеского счастья, старался после загладить свой грех щедрыми пожертвованиями в пользу монахинь. В общине появилась икона Казанской Божией Матери, украшенная жемчугом и разноцветными каменьями, которыми могла бы украшаться в миру Александра Петровна. Жемчугу крупного на этой иконе насчитывалось 1310 зерен, среднего — 2615 и мелкого — 425. Камней 470, в числе их 63 бриллианта. С годами Александра Петровна приняла схиму, получила имя Анастасии. Погребена возле самого храма на Всехсвятском кладбище. Родные братья монахини поставили на могиле ее достойный памятник…

Известный этнограф Александр Власьевич Терещенко в свое время побывал в Арзамасе и написал о нем интересный очерк. Попутно этнограф собрал в городе и уезде много ярких пословиц и　поговорок.

Арзамасцы прошлого ценили мудрое слово, старались жить по заповедным истинам дедов и прадедов. Добрым, непреходящим заветом они являются и для нынешнего человека.

Передаем несколько пословиц и поговорок, которые повседневно употреблялись в быту ремесленников, в купеческой среде и во многих-многих семьях иных сословий города.

Не забывал трудовой человек вот эти поучения, присловья:

Ремесло за плечами не носить, а хлеб дает.

Всякое ремесло честно.

Дело мастера боится.

Каков мастер, такова и работа.

Без топора — не плотник, без иглы — не портной.

Начинаючи дело, о конце размышляй.

Как ручки сделают, так спинка износит.

Наша кожа и на выставку гожа.

Наш мех не на посмех. Любому на ворот, на шубу — всему российскому люду.

Лучшие кошмы — арзамасские.

Не до барыша, была бы слава хороша.

Прочно обжились эти пословицы и поговорки в арзамасских купеческих домах:

Барыш с убытком в одних санях ездят.

Без ума торговать, деньги терять.

На хороший товар много купцов.