Петр Еремеев - Арзамас-городок

Удивило бы нынешнего человека то, что с нескольких столов продавали спички. В те времена спички часто делали ручным способом в селах, особенно серные, с неприятным запахом. Это был промысел, наживались на нем те, кто давал «урочную работу».

Пройдемся окрайкой Мытного.

На углу площади и улицы Новой по осеням селяне продавали зерно. Сюда свозили особенно много конопляного семени, иногда до ста возов. Птицеловы из ребят, когда шли в городское училище, запасались тут лакомством для своих пернатых друзей. Конопляное семя обыкновенно продавалось оптом.

Близ угла дома Бебешиных и Сальниковой улицы надолго облюбовал себе место меховой ряд. С осени и всю зиму шла торговля мягкой рухлядью. что выделывалась арзамасскими скорняками.

У ограды церкви Введения и до магистрата шумел Балчуг. Здесь предлагали всякое плательное старье. Тут же объявлялись старинные антикварные вещи. Историк города Н. М. Щегольков сетовал на то, что Арзамас постоянно прочесывали московские и прочие офени — скупали за бесценок старинную одежду, книги, картины ступинской школы, посуду, золотное шитье…

От магистрата — в конце прошлого века «Каланчи» — сидели торговки с пареной брюквой, вареным жерехом. Горячее держалось в больших закрытых корчагах. Здесь же каждый мог выпить «Кислых щей» — кваса, приготовляемого из ржаного и ячменного солода и пшеничной муки.

Ближе к улице Новой, к зерновому ряду, примыкал рыбный ряд. В палатках из холста продавали «простую» рыбу, привозимую от тумановских, пустынских и вадских рыбаков. Рыба не переводилась в Арзамасе круглый год: судак, лещ, жерех, тарань, вобла… В икорном ряду манила привозная дорогая рыба: севрюга, осетрина, стерлядь, навага и северная рыбка — снеток.

У церкви Введения торговали еще и разным растительным маслом. В старину слово «растительное» не употреблялось, в домашнем обиходе слышалось неизменное «постное».

Кроме всего, на Верхнем базаре всегда можно было приобрести разные железные изделия, а также иконы, картины арзамасских живописцев.

Без ума торговать — деньги терять.

Площадь эта лежит между старых улиц Большой, Ореховской и Гостиного ряда.

Тут городская управа сдавала тридцать деревянных лавочек, что тянулись к Ореховской улице. Размеры лавочек: в длину пять, а шириной в три аршина.

Шесть полок откупали калачники. Двадцать семь растворов снимали под хлеб, к ним придавались хлебные и квасные лари.

По правой стороне, как спустишься с Соборной площади, торговали мукой, пшеном, крупами, как говорили некогда, зерновыми хлебами, но в размолотом, готовом виде.

Сюда свозили картофель из сел и деревень.

На площади предлагали щепные изделия, шерстяные и льняные товары, пеньку, разную обувь, рукавицы, варежки, перчатки вязаные, а возле часовни хозяйки выбирали «звонкий товар» — глиняную посуду.

На Благовещенской арзамасские торговцы скупали у крестьян пряжу.

Ближе к Бирже хозяйничал знаменитый Обжорный ряд. Он размешался у южного края площади, рядом со старым трактиром Ситникова… Ряд состоял из большой глинобитной палатки с навесом. Тут ждали людей с тощим кошельком: сбывали им вареную печень, легкое и прочее нутряное, наконец, просто мясо, что похуже. В палатке всегда дымились горячие пироги с мясом, капустой, морковью, с яблоками… Рядом предлагали калачи. Их пекли тогда с «рожками», а то и похожими на пироги. Эти спрашивали почаще. Вытянутый, но не круглый, с перехватом посредине — восьмеркой. Такая в нем особинка: верхняя корочка поднималась, а там хлеб пропитывался свежим постным маслом — вкуснота-а…

1 августа — первый медовый Спас, а яблочный Спас — 6 августа по-старому.

Съезжались в город продавцы меда, часто из мордовских сел. Какой славный народ — здоровый, чистый и добродушный. Бывало, в медоносный год наедет до сотни пасечников, станут они от горки до горки в два ряда за временными прилавками. Меду покупали арзамасцы помногу, в году же постных дней хватало. Немало бегало тут босоногой ребятни — перепадало им… То и　дело слышишь, бывало, ребячий рев: опять кто-то наступил на пчелу, разозлил ее, а она так тепло провожала нечаянного, впрочем, обидчика…

В Яблочный Спас десятки возов стояли с дарами природы под стеной Спасского монастыря со стороны Спасского озера.

После медового и яблочного Спаса наступает капустная пора. Мало того, что в юго-восточной части города располагались большие частные огороды — земля сдавалась в аренду, привозили горы этой капусты из подгородных сел, особенно из Нового Усада. Возы с овощем выстраивались по всей Ореховской улице, а в отдельные годы капустный ряд протягивался и по Ильинской улице. Подходи, выбирай! С капустой зимой на столе не пусто!

Продал — прожил, купил — нажил

Эта обширная в свое время площадь находилась на выезде из города близ выездновского моста в конце улиц Затешной, Мостовой, Кузнечной и Ново-Московской.

Уже само название площади говорит о продаже тут сена, соломы, скота, домовых и банных срубов, дров… Площадь издревле окружали кузницы, каретные сараи, сенные завальни. Здешние умельцы ковали лошадей, выполняли слесарные работы, ремонтировали легковые экипажи, телеги, сани, здесь можно было купить дуги, шорные изделия, вожжи и веревки…

Эта площадь долго в памяти народной слыла страшной, ею пугали детей. Тут, до отмены смертной казни в 1753 году, производили палачи так называемые «торговые казни». Торговыми они назывались по месту исполнения смертного наказания. Позднее, до отмены тяжких телесных наказаний в 1863 году, здесь секли кнутом.

Нужда цены не ждет. Базар цену скажет

Она на стыке бывших улиц Прогонной и Стрелецкой.

В старые годы: в XVIII — первой половине XX века на этом месте торговали дровами. Позже в плане благоустройства города торговлю топливом перенесли на Сенную.

Телега хлеб в дом возит, И сани — на базар

Она на пересечении улиц Новой и Алексеевской.

Торговых гостей тут бывало из разных волостей…

Мука, зерно, разные крупы. Торги, как сказывали, производились серьезными, а заканчивались они обычно добрым согласьем в трактирах, в тепле…

Торг знает меру, вес и счет

Какой же базар без весов и без всяких там мер!

Они стояли на Соборной и Благовещенской площадях. На Соборной надолго встали близ северной стороны Введенской церкви, занимали место две с половиной сажени в длину и полторы в ширину. Весовая площадка имела двускатную крышу, стояла на четырех столбах. К коромыслу весов придавались большие деревянные чаши, обитые полосным железом по краям и посредине. Тут же лежали клейменые гири. Двухпудовые, пудовые [39], «батман» — на десять фунтов, четыре килограмма.