Петр Еремеев - Арзамас-городок

Местные власти и сами исподтишка были зрителями подобных побоищ, тем более, что многие значительные в городу лица, поборники старины, считали эти забавы весьма полезными для развития и поддержки физической силы и воинственных наклонностей народа. Да и мудрено было арзамасскому градоначальнику — городничему, справиться при помощи каких-нибудь десяти или пятнадцати будочников и даже полной инвалидной команды в тридцать или сорок человек со сборищем бойцов и зрителей, число которых простиралось и до пятисот человек».

Со временем окончательно обозначились места кулачных боев. В конце прошлого века главное ристалище между горожанами и выездновцами определилось не у моста, а в конце Троицкого съезда, под горой. Бои между «верхними» и «нижними» горожанами происходили под Васильевской горой и на спаде Ильинского съезда.

Учитель Иван Дмитриевич Иконников рассказывал:

Мы, мальчишки, приходили кататься на санках с Васильевской горы. Замечаем: ребятня Рождественской, Мостовой улиц подглядывает за нами. Видим, что чешутся у них кулачишки, хотят схлестнуться с нами. Подходят наши, видим в свете затихающего зимнего денька, что все больше кучиться и «нижних» подростков.

Все начинает слово. «Верхняя» Куринка приступает задорить «низоту» и наконец доходит до громкого, озорного:

— Бей их! Лупи, ребята-а…

Оглядываемся — нас меньше, и бежим с салазками вверх по горе. Кто-то из наших отставал и приседал — присевших с той и другой стороны не трогали. Только на ногах боец!

А уж сбегали за подмогой — прибыло нашего полку. Явились ребятки посильнее и вот слышится боевой клич:

— Крой низоту!

Началась шумная сшибка. Снопами валятся противники, вот они дрогнули и побежали в свои пределы. Но рано, рано радоваться — это лишь зачин большой схватки — внизу выросла толпа «кошомников» и «кошкодеров», сошлось много зевак, все кричат и задорят свежих бойцов. И начинается уже настоящий бой.

Среди моих сверстников помнится паренек с историческим прозвищем: Гришка Отрепьев. Против нас жил. Отчаянный до невозможности. Молотил кулаками без устали, что ему ровня! Захотелось померяться со старшим, ввязался в бой, но получил такой боковой удар от «низового», что ребрышко хрупнуло. Пришлось лечь в больницу.

Силачи всегда почитались горожанами, они пользовались любовью, слыли кумирами у детворы и подростков. На Киселеву гору от нашего «верха» выходили «размяться» братья Иван, Петр и Василий Алексеевичи Федоровы. Они — садчики кожи, жили на Ильинской. Это бойцы с десятых годов нашего века. Братья поднялись могутными, а Василий имел натуру горячую… Ну и незабывны кузнецы Морозовы. Об этих тоже хоть песню складывай.

…Один по одному подходят главные силы — молодые мужики, вот уже и у них зачесались кулаки, пора и им ввязываться в действо. И — пошло! Раззудись плечо, разойдись рука…

Честь «верхних» защищали и огородники. На Битках в те времена большие огороды частники держали с наемными рабочими. Мужики за весну и лето накачивали на земляной работе силушку. А помощниками им — столяры, портные с Куринки.

У «низовых» находились тоже славные бойцы из числа рабочих фабрики Жевакина. А в славе упрочились знаменитые кулачники учителя Маницины: Петр и Иван. Петр задался поистине атлетом, да и Иван не уступал, пожалуй, брату, тож корпусным детиной выдался.

…Мы, зачинщики, забияки малые, давно отошли в сторону, быстро растрясли свои опояски. А внизу идет настоящее побоище, несутся оттуда победные крики, стоны и утробный рев.

Но в этой жесткой борьбе не виделось темной, звериной жесточи. Кулачным боем руководило давнее, строгое правило: не держать в рукавице зажатой гирьки, не надевать на пальцы кастета или другой какой закладки, не приходить с замороженной голицей. Не били в лицо, не трогали лежачего или присевшего на корточки, запретным местом считалось — ниже пояса, соблюдалось и такое неписанное правило: сильный или старший по возрасту сражался со своей ровней. Жестокосердия не знали, зла друг на друга не помнили, кончился бой, улеглись страсти и — все, ша!

Э-э… Оказывается, уже и звезды зажглись в низком зимнем небе, пора и по домам, кому-то и примочки требуются, не без того…

У Троицкой горы, внизу Троицкого съезда, сходились стенка на стенку арзамасцы с молодцами Выездной слободы.

Едва ли не с середины прошлого века честь горожан тут поддерживал Иван Иванович Зайцевский. Замечательный человек в своем роде! Воронежский родом, он объявился в Арзамасе по торговым делам, женился тут на дочери купца Корнилова, служил у разных меховщиков, сам стал дельным купцом. В молодые лета славился безоглядной удалью. Лазал на колокольные шпицы, чтобы повесить там горящий фонарь в пасхальную ночь, бесстрашно вел себя при тушении пожаров. Вот и на кулачных боях, бывало, охулки на руку не положит — не подводила она купца.

Иные кулачные мастера очень дорожили своими природными данными, отдавали дань даже суеверию, бодрили себя перед боем заговором:

«Стану я, раб Божий, благословясь, пойду перекрестясь, из двери в двери, из ворот в вороты, в чистое поле, на восток, в восточную сторону, к Окиан-морю, и на том святом Окиан-море стоит стар мастер муж и у того святого Окиан-моря сырой дуб крековастый, и рубит тот мастер муж своим булатным топором сырой дуб, и как с того сырого дуба щепа летит, тако же бы и от меня (имя рек) валился на сыру землю борец, добрый молодец, по всякий день и по всякий час. Аминь. (Трижды). И тем моим словам, ключ в море, замок на небе, от ныне и до века».

Кулачный бой у Троицкой горы бывал особенно упорным, зрелищным, он всегда привлекал много болельщиков. За своими силачами плотным валом катилась толпа, то и дело слышались выкрики:

— На ся!

— На мя-я!

И действительно: то выездновцы наседали на арзамасцев, то горожане заметно теснили слобожан.

В самой гуще боя и в самый нужный момент появлялся Зайцевский и, разминая плечи, звал к себе самого сильного селянина:

— Иди, иди-ка на свиданье, сверьк-ка свое дыханье!

А после революции… Нет-нет, а еще выходили на бранное поле ребятушки «разогнать кровь». В двадцатых годах арзамасцы выставляли Алешу Корина. Рослый, широкоплечий, вошел он в самую силу. Жил на улице Горького, слыл также непобедимым. Говорил после:

— Когда выходишь один на один — пристально смотри противнику в глаза. И если он не выдержал твоего взгляда, мигает — ты победишь!

Помнятся и выездновские славные бойцы. Были такие и в селе. В тех же двадцатых — Михаил Левашкин, или он Леванов. Косая сажень в плечах, сердце имел выносливое. А еще и теперь говорят о Насте. Эта деваха на загляденье молотила кулаками противника. Помнится она уже в послевоенное время.